– Капец, – только и смогла я сказать. – Вер, я очень за тебя рада. Главное, чтобы этот Тёма был с тобой искренен.
– А почему ты думаешь, что он может быть неискренен? – прищурилась Филя.
– Ничего я не думаю. Просто сказала.
Но Филя уже завелась.
– Я, знаешь ли, не дура. И поняла твои намеки. Типа как такой парень мог клюнуть на меня, Верку Филимонову, уродину-ботаншу, да?
Вообще-то, да, так я и думала, во всяком случае, раньше, но сейчас поспешила её разуверить:
– Ты чего, Филя? Ты вообще тут ни при чем. Я ж говорю – шикарно выглядишь. Меня больше смущает его компашка. Ну и он в этой связи. Типа, скажи мне кто твой друг, а я скажу, кто ты.
– Тебе напомнить, что вы были лучшими подружками с Зеленцовой? – фыркнула Верка.
– Шах и мат, – признала я.
– Мне самой, если честно, его компания не нравится. Артем меня с ними даже не знакомит. Он сам с ним стал мало общаться… Ну так что, может, посидим где-нибудь всего часок? – снова позвала меня Верка. – А то у Артёма четыре пары, я вот жду его…
– Нет, прости, – извинилась я и пошла наверх искать свою группу.
Почему-то аудитория, где мы должны были заниматься по расписанию, оказалась заперта. И из наших вокруг никого. Видимо, пару перенесли, и пока я болтала с Веркой, староста увела всех в другую аудиторию, но в какую?
Я решила быстренько пробежаться по этажу и заглянуть во все кабинеты подряд. В итоге дошла до самого конца коридора, а наших так и не обнаружила. В самой дальней аудитории дверь была приотворена. Я остановилась у порога и прислушалась.
– Я могу сделать так, что ты завтра же вылетишь из универа. Уж поверь мне, – заявил женский голос. Видимо, какая-то преподша стращала нерадивого студента.
Потеряв интерес, я уж хотела было уйти, отправиться искать наших этажом выше.
– Это вряд ли, – нахально ответил студент. Лениво так, с усмешкой. Вот только голос его и эта расслабленная манера мне показались смутно знакомы.
Я развернулась, приотворила дверь и увидела Артема Шаламова и незнакомую молодую преподшу. Не знаю, что там они не поделили, но оба так увлеклись друг другом, что меня вообще не заметили.
Преподша была в ярости. Ну или очень-очень злая. Прямо испепеляла взглядом Шаламова. Его же, как мне показалось, это только забавляло, потому что в следующий миг он вдруг подался к ней, прижал к себе и поцеловал в губы. Вот, значит, как. Верке он голову морочит, а сам целуется с другой. Подлец!
Но самое странное, что эта преподша ответила на его поцелуй. Причем нормально так, с чувством, даже с жаром. И лишь потом, оттолкнув его, вырвалась. Я едва успела отскочить от дверей, как она, вся красная, пулей вылетела из аудитории и помчалась куда-то. А он остался там, только повернулся к окну.
Я посмотрела на спину Шаламова, прекрасно понимая, что вряд ли ему станет стыдно, вряд ли у него вообще есть совесть, но всё-таки вошла. И уже открыла рот, чтобы высказать ему всё, что о нём думаю, как он вдруг стукнул со всей дури кулаком по откосу, затем повернулся и быстро направился к выходу, словно хотел её догнать. Выскочил из аудитории, а меня как будто даже не заметил. Но больше всего поразило другое: на нем просто лица не было. Так может выглядеть человек, которому очень плохо, больно, нестерпимо. У которого мир рушится и земля под ногами горит. Но с чего бы?
***
Я уже подходила к дому, когда вдруг увидела тот самый чертов форестер. Теперь сомнений не было – это точно он. Бампер разбит, трещина на стекле. И встал он так неудачно – через дорогу от моего подъезда. Никак его не обойти.
Я замедлила шаг. Меня даже охватил сиюминутный порыв развернуться и уйти. Подождать кого-нибудь из прохожих – двор в обеденный час был пуст. Все сейчас на работе или на учебе.
Потом все же пошла к дому, уговаривая себя, что, видимо, где-то здесь живет или водитель этого форестера, или его знакомые. Но внутри всё напряглось, аж звенело.
Когда оставалось шагов десять, из форестера вышли двое парней. И двинулись прямо ко мне. Я остановилась, попятилась, они ускорились. И тогда я развернулась и побежала…
13
Я мчалась через двор, не разбирая дороги. По лужам, по грязи. Промочила ноги насквозь. Но эти двое не отставали. Особенно один. Я боялась оглянуться, но, свернув в арку, все же бросила взгляд назад. Увидела, что один несся так, что с каждой секундой расстояние между нами заметно сокращалось.
Хватит плутать по пустым дворам, сообразила я. Надо выбежать на дорогу, на центральную улицу. В центре всегда есть люди. Они не посмеют при всех…
Перепрыгнув заборчик, огораживающий детскую площадку, я припустила в сторону Карла Маркса.
Только бы он не поймал меня здесь, под аркой, где вообще ни души. Во дворе хотя бы окна, можно кричать. А тут хоть закричись…
И точно – спустя пару секунд я услышала сзади совсем близко гулкий топот. Он почти дышал мне в спину. Я рванула что есть мочи и вылетела на проезжую часть. И тут же воздух прорезал громкие звуки клаксона и тормозов. В ужасе я отскочила в сторону в каком-то совершенно невозможном прыжке. Черная иномарка, вильнув, проехала мимо буквально в полуметре.
Боже, ещё бы чуть-чуть – и конец. Выскочи я секундой позже, и меня бы неминуемо сбила машина.
Но я не успела даже дух перевести, когда урод, что за мной гнался, поймал меня за локоть. Вцепился мертвой хваткой и развернул к себе. Я задергалась, пытаясь вырваться, но куда там! Он лишь сильнее, до боли, стиснул пальцы.
– А ну стой, коза! И не дрыгайся!
– Руку убери! Что вам от меня надо?! Я кричать буду!
– А ты и впрямь борзая, – мерзко ухмыльнулся парень, лет двадцати трех-двадцати пяти.
Спортивная ветровка с логотипом рибок, джинсы, сам высокий, худощавый, стриженный практически под ноль. – Значит, слушай сюда, борзая…
Черный БМВ, под колеса которого я чуть не попала, медленно ехал назад и остановился прямо рядом с нами. Тонированное стекло плавно опустилось. Мужчина, на вид чуть постарше этого урода, что держал меня, спокойно сказал:
– Какие-то проблемы?
– Никаких проблем, мужик, – не оборачиваясь и не отпуская меня, бросил парень.
– Только вякни, сука, – процедил он уже мне, еле слышным шепотом и для убедительности сжал руку так, что она едва не отнялась. – Хуже будет.
Потом всё-таки обернулся и со смешком сказал:
– Видишь, со своей телкой отношения выясняем, так что…
– А я не у тебя спрашивал. Девушка, всё нормально?
– Я его не знаю! – выкрикнула я истерично и снова попыталась вырваться. – Первый раз вижу. Они напали на меня… тут где-то еще один.
Второй и правда маячил на той стороне дороги, наблюдая за происходящим издали.
– Да слушай ее больше… эти бабы… – хохотнул урод.
Но мужчина вышел из машины и направился к нам. Парень выпустил наконец мою руку, повернулся к нему.
– Тебе что, мужик, больше всех надо? – хорохорился парень, но я видела – он, если не струсил, то явно занервничал. – Чего ты лезешь в чужие разборки?
– Это ж каким мудилой надо быть, чтобы устраивать разборки с девушкой? – насмешливо сказал мужчина, не вынимая рук из карманов темно-серых брюк. Явно дорогих и идеально отутюженных. И сидели они на нём тоже идеально. Как и кипенно белая рубашка. Он мне даже Димку своим франтоватым видом напомнил.
– Поосторожнее…
– А то что? Разборки и со мной затеешь? Ну давай. Я-то не девочка и ответить смогу, – с улыбкой ответил мужчина.
Парень сделал короткий выпад, но франт, не делая никаких лишних движений, без всякой суеты, поймал его руку и моментально скрутил за спину. Парень, согнувшись в три погибели, заскулил, цедя маты. Второй двинулся к нам, но не слишком быстро.