– Он хороший?
– Лучший, – усмехнулся Шаламов, но как-то горько, и во взгляде его проступило что-то болезненное. Мне даже стало стыдно, что я с ним так грубо говорила, тогда как он без раздумий взялся мне помогать. Причем просто так, словно это что-то совершенно естественное.
– Тут недалеко. На Сухэ-Батора. Такси брать не будем. Пока дождемся, пешком дойдем быстрее.
– Да, конечно, – пробормотала я в смятении, не зная, как выразить свою благодарность. А я была Артему очень благодарна. Даже если его лучший адвокат ничем не поможет, спасибо ему уже за то, что выслушал и попытался что-то сделать, хотя, как вижу, его и самого что-то гнетет.
– А зачем тебе срочно Вера понадобилась? – спросила я его, когда мы вышли из кафе.
Его лицо помрачнело. И ответил он не сразу. Да и ответ его ничего не прояснил.
– Просто поговорить хотел.
– Понятно, – вздохнула я, хотя ничего не поняла, конечно.
С минуту мы шли молча, и он вдруг сам по себе снова заговорил:
– Она доложила в ректорат про меня и…
– Ту преподавательницу? Самарину? – догадалась я.
Шаламов кивнул.
– И это плохо?
– Проректор – отец её мужа. Гаевского.
– О, знаю Гаевского. Он у нас вел. Мудак еще тот. И что, ей что-то будет? Проблемы какие-то?
Шаламов пожал плечами.
– Наверное. Не знаю. Лера все равно хотела разводиться. Просто она думает, что это сделал я.
– Тебе-то это зачем?
Он не ответил.
– А откуда ты знаешь, что это Вера?
– Знакомая девчонка слила… она секретарь в ректорате…
– Капец… но Верке-то это зачем? – откровенно не понимала я.
Он стиснул челюсти так, словно терпит адскую зубную боль.
Хотя и так понятно, зачем. Одни от обиды строчат доносы. Другие – подставляют на деньги. Но от Фили я все равно никак этого не ожидала. То есть пойти куда-то пожаловаться – это в её духе. Она и в школе такие вещи проворачивала. За что ее, конечно, не любили в классе. И на Свиридову тогда порывалась писать докладную. Но в тех случаях она была в своем праве. Вроде как добивалась справедливости. Ну а тут… Тут же это просто какая-то мелочная, низкая месть… И Верка не могла этого не понимать.
– Слушай, я в шоке, если честно. Но я обязательно с ней поговорю…
– Угу. Давай только сначала с тобой разберемся. Мы почти пришли.
Шаламов кивнул на здание через дорогу. Обычный жилой дом сталинской постройки, каких полно в центре. На первом этаже – какие-то конторы, выше – квартиры. Мы перебежали на светофоре. Поднялись по высоким ступеням на крыльцо в торце дома. Артем дернул за ручку, но металлическая дверь оказалась заперта.
– Может, твой адвокат сегодня не работает? Каникулы же новогодние…
Он качнул головой.
– Это вряд ли. Просто могут не все выйти, но…
Шаламов нажал кнопку звонка. Я услышала пиликанье, затем дверь отворилась.
Мы вошли в небольшой холл. Я огляделась. Кожаный диванчик, встроенный шкаф-купе, диспенсер с водой, стойка. Две двери из матового стекла. А дальше узенький темный коридор уходил налево.
Похоже на контору нотариуса, только без очередей.
Девушка за стойкой, худенькая блондинка в очках, сразу узнала Шаламова. Но посмотрела на него как-то то ли растерянно, то ли вообще испуганно.
– Здравствуй, – тихо сказала она, косясь на одну из стеклянных дверей. – Сейчас не лучшее время.
– У себя?
– Да, но…
И тут эта дверь распахнулась, и в холл вышла та самая преподша. Самарина.
А она красивая… И очень уверенная в себе. Просто сногсшибательно уверенная.
На меня она даже не взглянула, сразу вперилась в Шаламова таким острым и испепеляющим взглядом, что даже мне стало не по себе.
Потом повернулась к девушке, велела ей что-то срочно распечатать.
– Добрый день, – поздоровался с ней Шаламов как-то слишком официально.
– По-моему, я ясно сказала, чтобы ты ко мне на пушечный выстрел не приближался. Никогда. И если ты пришёл сюда выяснять какие-то там отношения…
Шаламов стиснул челюсти так, что проступили желваки. Но ответил ей спокойно, вежливо и… сухо, как чужому человеку.
– Даже не думал. Нам нужен адвокат. Говорят, вы – профессионал, так что…
– Адвокат? – с усмешкой переспросила она. И лишь сейчас бросила на меня взгляд, беглый, но пронизывающий как ледяной душ. Потом снова обратилась к нему: – Лучше ничего не смог придумать?
Она явно не верила ему. Решила, что он тут играет, сочиняет липовые поводы, лишь бы добиться её внимания. Скорее всего, отчасти так оно и было – Шаламов искал с ней хоть каких-то контактов или точек соприкосновения. Я же видела, что его прямо ломает. И сейчас он был взведен как струна.
Так что, наверное, я для него очень кстати подвернулась. Вот только он не врал – нам, то есть мне, помощь действительно была нужна. И очень.
Шаламов на её едкую реплику спорить не стал, просто взглянул на неё так, словно она какую-то чушь несет. Сказал лишь с вызовом:
– Если вы можете помочь, то выслушайте человека. А если нет, то просто так и скажите, поищем другого… профессионала.
– Хорошо, – недобро сверкнула она глазами. – Ты хоть в курсе, сколько у меня час стоит?
Я сразу напряглась.
– Не проблема, – произнес Шаламов. – Лишь бы результат был.
– Проходите, – и она пригласила нас в свой кабинет.
Самарина выслушала меня, задала несколько вопросов, взяла все контакты.
Только вот всё это время она делала вид, как будто Шаламова здесь нет. Будто мы беседуем вдвоем. Но это не так. Она за ним палила неустанно. У меня вообще сложилось ощущение, что они на самом деле только друг друга и видят, хотя ни он на нее не смотрел, ни она – на него. И думают только друг о друге, и больше ничего вокруг по-настоящему не замечают, а я так, случайно к ним затесалась. У меня даже голова заболела от дикого напряжения, которое было между ними.
Впрочем, она меня, оказывается, слушала внимательно. И поняла всё правильно. И даже потом сказала вполне по-человечески.
– Успокойся. Нормально всё будет.
Я хотела её расспросить подробнее, чего ждать, на что надеяться, но ей позвонили на сотовый. Она взглядом указала на дверь, и мы с Шаламовым опять вышли в холл.
– Что теперь? – спросила я его.
– Подождем, – пожал он плечами.
Ждать пришлось долго, почти час. Я буквально извелась вся. Шаламов сидел в телефоне, а я тупо считала минуты. Наконец, Самарина снова вышла в холл. Опять надавала поручений своей помощнице и только потом обратилась ко мне:
– Телефон и паспорт можно забрать прямо сейчас в этой вашей клинике.
– Руслан согласился отдать? – удивилась я.
– Ещё бы не согласился, – фыркнула она. – Если подождешь еще минут сорок, то заедем вместе, мне как раз нужно кое-куда, будет по пути. Познакомимся заодно с этим героем.
– Конечно, подожду! – я чуть не прослезилась от радости. – Спасибо вам огромное!
Но она, ничего не ответив, уже вернулась в свой кабинет.
39
Дима
Я так и не смог добиться от Тани внятного ответа, что же с ней произошло. Сначала она плакала, потом, успокоившись, твердила, что просто переволновалась и уже всё в порядке. Почти в порядке. Но переживать точно не о чем.
В общем, я поехал к ней. Правда, сначала пришлось обыскать карманы, ящики, сумки, потому что телефон и карты так и остались у Руслана, если он всё это не выбросил. К счастью, удалось наскрести наличкой тысячи три.
Когда подъехал к Таниному дому, было около полуночи. И она, очевидно, уже спала. Окна не горели. Наверное, стоило дождаться утра, но я не мог терпеть. Несмотря на все её заверения, чувствовал – что-то у неё точно случилось за эти дни. И всерьез опасался, что это как-то связано с Русланом.
Впустила меня Таня не сразу. Я слышал тихие крадущиеся шаги за дверью и ждал. Шаги стихли, но дверь она так и не открыла. Я позвонил ещё раз. И только тогда она спросила осторожно: «Кто там?». В подъезде было темно, и в глазок она наверняка меня не видела.