Я был в приходской школе, когда начали строить Юго-Восточную железную дорогу и она пролегла, захватив и Острогожск. До этого ездили на лошадях, верст 25 до станции Евдаково или Пухово, по дороге Ростов — Москва. На месте, где стоит нынешний вокзал, были «пески», и такие глубокие, что езда по ним была возможна лишь очень медленным шагом. Через них шла дорога от Думного моста, у которого стоял наш завод, до дамбы с мостами через два пруда и реку Тихую Сосну. А дамба приводила уже к городу, стоящему на горе, куда вела «провальня», бока которой были отвесны и выложены кирпичом.
Посреди песков у дороги стояла малюсенькая избушка, с большими образами под маленьким навесом. И оттуда навстречу проезжавшим выходил старик «со зонтиком» с непокрытою головою, в белой длинной посконной рубахе и, позванивая, обходил воз за возом. Проезжавшие останавливались, доставали медяки, крестились, а часто шли к избушке, к образам, прикладывались и двигались дальше. В базарные дни, а особенно в четыре ярмарки, бывшие в городе, возы, запряженные конями и волами, тянулись беспрерывной вереницей, и тогда звон колокольчика не переставал раздаваться «с рассвета и до поздней ночи». Особенно была людна ярмарка и «десятую пятницу», в день «Живоносного источника». Эпиграф из «Сорочинской ярмарки» Гоголя совершенно соответствовал картине ярмарки моего времени:
Сколько было в ней красок, звуков, движения. Занимала ярмарка громадную площадь, и возы с поднятыми оглоблями, и палатки с товарами заполняли ее так, что оставались только узенькие проходы. Весь город считал своим долгом побывать на ярмарке. Это было одно из немногих городских развлечений. И матушке, бывало, закладывали линейку, она забирала нас и закупала там всякую всячину, которую можно было купить в любом магазине города.
Другим таким «стихийным» развлечением был весенний разлив реки. Тихая наша Сосна далеко выходила из своих берегов и заливала громадную площадь от города до Думного моста и дальше. Завод наш часто бывал островом, и Кузьма не раз сиживал со своими собаками на чердаке и крыше своей сторожки. И опять весь город поднимался на эти «большие воды». Часами стояли, смотрели и принимали самое живейшее участие в маленьких происшествиях, неизбежных при таких событиях.
Следующими развлечениями были свадьбы и похороны значительных граждан города. И в том, и в другом случае церкви были переполнены. На свадьбы, чтобы попасть в церковь и рассмотреть, каковы жених с невестой, забирались заранее. А во время похорон ожидали процессию на углах целыми толпами. На углах, потому что в обычае было останавливаться на каждом перекрестке, служить короткую литию. За это время можно было посмотреть и покойника, какой он, и сильно ли убиваются родственники, и сколько священников идет за гробом.
Постоянным развлечением летом служил городской сад, а зимою гулянье и катанье по главной Воронежской улице.
Сад был обширен, тенист, содержался в порядке. Вечерами в нем играл оркестр военной музыки, и бывать в нем было очень приятно. Сад этот некогда составлял городскую усадьбу господ Тевяшовых, о которых Склобовский пишет: «Никакой другой род не принес столько жертв и не оказал столько доблестных заслуг, как этот знаменитый род Тевяшовых, имеющий за собою целый, по меньшей мере, свыше двухсотлетний круг непрерывной и самой благотворной и доблестной общественной деятельности, как в Острогожске, так и в уезде оного».
В мое время председателем уездной земской управы и предводителем дворянства были два брата Тевяшовых — Василий и Владимир Николаевичи, и одна улица города была названа их фамилией. На усадьбе городского сада были расположены мужская гимназия и здание «благородного собрания», обширная веранда которого выходила на самую центральную площадку сада. На этой веранде вечерами собиралось высшее общество города и щеголяло костюмами, манерами и часто непринужденными беседами на французском языке.
Гулянье и катанье на Воронежской улице происходило в праздники по вечерам и на масленице, а также в царские дни, после парада у собора, когда полк возвращался в казармы в сопровождении оркестра и все, кто был свободен, двигались вместе с ним.