Ни по каким документам официально я не проходила, всё под её фамилией, поэтому обратная рокировка должна пройти безболезненно. Оставалось только попрощаться с группой, с Аллой Борисовной, со всем, что случилось со мной за последнее время. И сделать шаг в новую жизнь. Я уже сбилась в какую по счёту. Моя привычка убегать от неудач в отношениях видимо неискоренима.
Вчера я смогла исправить ошибку, которая давила тяжелым грузом: компания Тимура, люди, которые работают на него, не пострадают по моей вине. Это была маленькая победа. Когда Штиллер всё узнает, будет локти кусать, что обошёлся со мной несправедливо, но я уже буду далеко. И его извинения мне совершенно не нужны, как и он сам. Мне вообще никто не нужен.
Гордо вскинув подбородок, чтобы не растерять запал уверенности, зашла в аудиторию. Студенты поднялись со своих мест, приветствуя меня, а я прошлась взглядом по знакомым лицам, кивая им. Сердце внезапно защемило от тоски. Нет, ещё не ушла, но уже скучаю по этим гаврикам. Вспомнила, как на одном из последних занятий выпускного курса, когда сама была студенткой, преподаватель сказал: “Оглянитесь на людей вокруг! Попробуйте прочувствовать момент! Вы в последний раз собираетесь в этой аудитории полным составом. Больше такого не будет!” На глаза выступили нежданные слёзы, резко отвернулась к доске, решив, что сегодня необходимо написать темы занятия. Иначе, никак!
— Уже завтра вернётся Виктория Александровна! — с улыбкой сообщила я, когда до звонка оставалась пара минут. Не люблю долгие прощания. — Надеюсь, вы меня не подведёте! И она не будет жаловаться, что я вас разбаловала!
— Такого мы гарантировать не можем! — хитро ухмыльнулся Климов. Эх, если бы сейчас меня оценивали на профпригодность, тест я бы завалила — у меня был любимчик, которых педагогам категорически нельзя выбирать. Хотя какой из меня педагог! — Вы же будете нас навещать? Приходите в гости!
— С удовольствием, но вечером я улетаю в Штаты! Приеду в мае и обязательно к вам загляну! — я пожала плечами, извиняясь, что так резко их бросаю.
Вчера Вселенная подала мне знак. Мой горячо любимый босс, с которым я плечом к плечу трудилась последние два года и который во мне души не чаял, решил заманить меня обратно на очень выгодных условиях. Это было одно из тех редких предложений, которые нельзя упускать. К тому же, так вовремя. И даже постоянные встречи с Николасом не пугали, будто у меня за время разлуки сформировался иммунитет на подонков. Кострова обиделась, что я её бросаю, но с ней можно было договориться, а вот, что скажут родители, когда узнают, что я удрала на другой контитент снова, даже не сообщив об этом, было страшно услышать. Прямо до дрожи в коленях. Всё-таки дочь из меня никудышняя. Но я всегда так: сначала делаю, а потом сообщаю. По факту.
— А у нас только по-английскому преподаватель поменяется или ещё по каким-то предметам? — Климов сделал хитрый ход, заставляя меня даже на секунду приоткрыть рот удивления. Конечно, сплетни в университете распространялись быстро, как в любой другой организации, и вся группа была в курсе личной жизни их преподавателей. Губы невольно растянулись в усмешке, а затем, думая, что ответить, я на секунду закусила нижнюю.
— Думаю, что только по языку! — подтвердила я. Штиллера никто с собой не зовёт.
***
Самолёт взмыл в небо, ускоряясь и оставляя позади огни ночного города. Если бы я сказала, что не ждала Тимура с замиранием сердца, когда регистрировалась на посадку — это было бы ложью. Нам, девушкам, до последнего хочется верить в пресловутое “и жили они долго и счастливо”, но суровая реальность всё расставляет по своим местам, оставляя шрамы в наивных душах. Заставляет выкинуть из головы череду слащавых фразочек про всепобеждающую любовь, которые мы заучиваем еще в детстве.
И вот я уже сижу, с лёгкой грустью посматривая в иллюминатор и понимая, что всё закончилось, будто мимолётный курортный роман. Не продолжительный, но яркий, как вспышка молнии в тёмном грозовом небе. Со всей его новизной ощущений, беззаботной легкостью, романтикой и страстью в концентрированном виде. Всё это могло гарантировать приятные и необременительные воспоминания, если бы не одно но: я влюбилась, как девчонка. И это чувство пьянило, лишая рассудка и здравого смысла. Только не имело никакого значения, потому что для таких, как Тимур, работа всегда стоит во главе угла. И он, такой заботливый и внимательный в повседневной жизни, легко подвинет меня снова, если я, пусть и ненамеренно, помешаю в достижении цели.
Не логично уходить от того, кто вскружил голову, но я не хочу проживать лучшие годы в постоянной попытке догнать мужчину или всё время бороться за него. Не жизнь, а сплошная освободительная операция. Только почему от принятого решения не становится легче? Почему по щекам катятся непрошенные слёзы?
— Я могу вам чем-то помочь? — мои страдания не укрылись от цепкого взгляда борт-проводницы. Если попросят оценить рейс в приложении, где покупала билет, поставлю пять звёздочек — за человечность.
— Можно зелёный чай? Без сахара, пожалуйста! — лучше упрямо давиться этой гадостью, чем страдать от собственных чувств, в которых придётся разбираться ещё долго. Когда-нибудь мы с мужчиной встретимся снова, объяснимся и, возможно, даже поймём друга друга, но сейчас я не готова даже посмотреть ему в глаза. Мне нужно время.
В аэропорту в ожидании меня томился личный водитель шефа. Я приосанилась, заметив знакомое лицо, и тут же нацепила маску удушающего спокойствия. Хоть выдержка трещит по швам и хочется сдохнуть от жалости к себе, никто не должен об этом догадаться. Молчаливый мужчина помог расправиться с неизменным багажом, кожаным чемоданом видавшим виды, и я запрыгнула на заднее сидение, пытаясь поскорее скрыться от моросящего дождя. Не люблю, когда влажность завивает мои волосы.
Мы волочились в вечерней пробке в сторону Манхеттена. Я с интересом глядела в окно, пытаясь понять, изменилось ли что-то за время моего отсутствия. Дорого обещала занять не меньше часа, поэтому времени, чтобы осмотреться вполне достаточно. Вспыхивающие яркими красками блики вывесок слепили глаза, заставляя картинку расплываться. Многие здания знакомы, я два года прожила в этом городе, но отчего-то вдруг охватило необычайной волнение. Оставалось списать его на то, что раньше времени начал мучить джетлаг. А в следующий момент меня резко дёрнуло в сторону: я даже испугаться не успела, не слабо приложившись головой о стекло. После наступила темнота и тишина, которые я ощущала всего несколько секунд.
— Вы меня слышите? — обоняние уловило отчётливый запах больницы, и я начала чувствовать себя соответствующе, медленно разлепила веки и скривилась от боли, резанувшей по вискам. Слишком много звуков, навалившихся разом: монотонные голоса медсестёр, беседующих с пациентами, яростный, заставляющий стынуть кровь в жилах вопль больного в дальнем углу и писк аппаратуры, сообщающий о том, что сердца пострадавших ещё бьются. Жива! Я определённо жива. Надо мной склонилось худосочное лицо женщины в белом, врачебном халате. — Вы находитесь в больничном центре Бруклина. Помните, как вас зовут?
— Софи, — дрожащим от слабости голосом произнесла я, попыталась приподняться, но каждое движение отдавалось щемящей болью. Почувствовал тяжесть в ногах, всё тело ныло и особенно ныла спина. — Что со мной случилось?
— Вы попали в аварию, но не волнуйтесь, — поспешила успокоить меня женщина, отметив, что я в полном сознании и могу трезво воспринимать информацию. — ни вашей жизни, ни жизни вашего ребёнка ничего не угрожает! Мы подозреваем, что вы отделались только ушибами, но не можем сделать рентген… В первом триместре такое излучение слишком опасно для развития ребёнка.
— Я беременна? — слова со свистом вырвались из лёгких. Не может быть, я же принимала противозачаточные. Практически регулярно.
— Если женщина поступает к нам без сознания, мы всегда делаем анализ крови на ХГЧ, «гормон беременности», — объяснила врач с улыбкой, глядя на меня, как на молодую, нерадивую будущую мамочку, — так, что да! И я вас с этим поздравляю!