Злата Романова, Мила Реброва
Мой чужой ребенок
Пролог
— Садись, Марина, — сквозь зубы цедит муж и я недоуменно смотрю на него, прежде чем опуститься на кресло.
Стас явно чем-то расстроен. Он никогда не называет меня Мариной. Всегда только Маря или Маришка. Даже когда мы ссоримся, что тоже случается нечасто.
- В чем дело, Стас? Ты меня пугаешь, — нервно улыбаюсь я, когда он обходит стол и садится на свое место.
Чувствую себя провинившимся сотрудником, которого сейчас будет отчитывать начальник.
- Буду краток: я знаю, почему ты вышла за меня замуж, — обрушивает на меня новость муж. — Не вижу смысла продолжать этот фарс дальше. Мы разводимся, Марина.
У меня такое чувство, словно небо обрушилось на мою голову. То, чего я так долго боялась, случилось. Но что хуже всего, Стас не злится. Не пытается докопаться до истины, не спрашивает, почему я сделала то, что сделала, люблю ли я его, нужен ли он мне. Он просто холодно заявляет, что мы разводимся. Констатация факта. Ему не интересно, чего я хочу, нужен ли мне этот брак. Он просто все решил сам.
- Прости… — сдавленно шепчу, не зная, как начать. — Стас, я…
- Избавь меня от оправданий, — повелительно поднимая руку, обрывает меня муж. — Я не хочу ничего обсуждать. И слышать тоже ничего не хочу. Просто не усложняй мне жизнь еще больше и подпиши документы. С Аришей я тебе видеться позволю, но никакой совместной опеки и походов в суд. Не пытайся отнять ее у меня или ты вообще ее больше не увидишь. Она — моя дочь и будет жить со мной. Думаю, тебе не нужно объяснять, на что я способен, учитывая мои связи. Будешь вести себя смирно — я просто забуду о том, что ты сделала и позволю навещать ее. В присутствии няни и телохранителя, естественно. Что же касается нас с тобой, то сделай одолжение — никогда больше не попадайся мне на глаза. С этого дня ты для меня умерла.
- Стас, — всхлипываю я, надеясь, что он поймет и простит, даст мне объясниться, потому что я не хочу его терять. — Пожалуйста, прости меня! Я ведь не хотела ничего плохого, клянусь! Мне просто нужно было быть с ней. С нашей Аришкой. Умоляю, я…
- Прощай, Марина, — снова обрывает он меня недовольным голосом, а потом просто встает и выходит, оставляя одну в своем кабинете. Не только не дав второго шанса, но даже не позволив сказать, что я люблю его и ради этой любви хочу все исправить и сохранить нашу семью.
Стас Дубов не обманывал, когда говорил, что никому не дает вторых шансов. Не думала, что он откажет в нем и мне, учитывая, как он добивался и боготворил меня, но я никогда не сомневалась в силе его любви ко мне. До сегодняшнего дня. Потому что принципы, очевидно, оказались для него важнее любимой женщины.
Глава 1
Марина
— Ты уверена? — спрашивает Валера, зависнув с ручкой в руке.
— Подписывай, — говорю ему, смотря на заявление.
Никогда бы не подумала, что, если и настанет день, когда мы разведемся, я не буду совершенно ничего чувствовать по этому поводу. Ни боли, ни даже ностальгии.
Хотя, чему удивляться…
Вся моя боль досталась моей безвозвратно ушедшей крошке, а других эмоций во мне просто нет. Они были выжжены дотла в тот день, когда ее не стало.
— Ты ведь знаешь, что, если тебе что-то понадобится… — начинает Валера, когда мы выходим из ЗАГСа, но я обрываю его.
— Это вряд ли.
— Не будь такой стервой, Марина, — раздраженно говорит он. — Мы же не чужие. Прими помощь.
И тут я вспоминаю, что еще способна злиться. В частности, на него. Человека, который потерял то же, что и я, но который не разделяет мое горе.
- Она умерла по моей вине! Я мать, я должна была уследить, почувствовать! Это ты сказал мне? Ты, Валера! И я при этом стерва?
- Прости, — задыхается он, цепляясь за мои руки.
На лице написана вина, но меня не трогают его угрызения совести.
— Я не думал, что говорю. Горе затмило мне разум!
— Нет! — брезгливо отдергиваю руки. — Ты трусливо пытался возложить на меня вину за смерть нашей девочки! Когда виноват был ты! Только ты!
Люди оборачиваются на нас и Валера тут же начинает неуверенно смотреть по сторонам. Как всегда, беспокоясь об общественном мнении больше, чем о нашем разговоре.
Как я вообще могла жить с этим человеком? Такое ощущение, словно со смертью Аришки, с меня спали розовые очки, сквозь которые я не замечала недостатков людей, которыми окружила себя.
— На этом все, Валер, — твердо сообщаю ему. — Созвонимся, когда дойдет до штампов.
Спускаясь в метро, чтобы поехать в офис, вяло размышляю, что не завтракала. Однако, есть не хочется. Не хочется уже давно. Я знаю, что у меня депрессия, понимаю умом, что гроблю свое здоровье, но мне действительно на это плевать. Я не могу думать ни о чем, кроме Аришки.