Переемное поле тонуло в серой мути и казалось бесконечным. Дальний, похожий на сизые всхолмия лес за два часа как будто даже не приблизился. Несмотря на дождь, государыня вспотела и все чаще вытирала лоб свободной рукой; перекладывала корзину, вроде и не тяжелую, из руки в руку тоже все чаще. А потом вовсе поставила и наклонилась, пережидая, пока перестанут лопаться пестрым фейерверком камушки в украшении-звезде. Они разлетались, щекотно кололи кожу под рубашкой. Наконец звездопад окончился. Костяшками пальцев Берегиня протерла глаза. Микитка благополучно все проспал и тихо тепло сопел за правым ухом. Рыжий в корзине тоже не шевелился: справедливо опасался, что выставят на дождь.
Около полудня женщина устроила привал. Солнце, прорвавшись сквозь тучи, заставило росу гореть на остриях травы. Государыня сидела, блаженно вытянув ноги, любуясь игрой радуг в капельках воды. Росинки обсадили травы, высветив каждую ворсинку на их изумрудной, малахитовой, моховой поверхности. Простым земляничным листком с хрусталинками росы по зубчатому краю можно было любоваться бесконечно. Рядом, сбивая воду, оставляя темные прокосы на изумрудной зелени, носился, как оглашенный, Микитка. Государыня накормила его и выпустила поразмяться. А сама жевала хлеб, запивая молоком из тыквенной долбленки, которую сунула ей в корзину Велга. Рыжий, подергав треугольными ушками, тоже выбрался на свет и, полизав молока, разлегся у Берегини на больном колене. Стало тепло и тяжело, но прогнать Разбойника не получалось.
Медленно капала вода с клена над головой. Солнце, упав на капельку между густыми темными листьями, вдруг зажглось синим и оранжевым, пронзительно и чисто, и Берегиня навсегда запомнила этот огонь.
У нее наконец выдалась минута рассмотреть пострадавшую «звезду». Пустотой оскалился всего десяток гнезд, куда меньше, чем ей со страху показалось. Государыня подумала, что надо бы подобрать и вставить подходящие по оттенку камни… а то украшение выглядело теперь уж слишком сиротливо. Едва ли еще какое порождение пыли купится… Берегиня передернула плечами. Она до сих пор не понимала, откуда знает, как справиться с пылевой ведьмой, и что ту привлечет «звезда» и удержит осина. И чего же крамольного было в ее мыслях или намерениях, что опять полопались камешки? Что тяжело идти, грязь липнет на сапоги комьями, и вот бы в тучах просвет над головой, хоть маленький лоскуток, чтобы совсем не промокнуть? Когда-то вроде умела такое сделать… Берегиня вздохнула. Она, видимо, действительно когда-то умела многое, хотя теперь это больше похоже на сон. У той же Сольвеги, да что там, Сёрен колдовского умения больше, чем у нее. Берегиня вспомнила, как однажды проснулась в детстве и долго лежала, пробуя понять, сон ли ей был, или она действительно спускалась по лестнице, не касаясь ногами ступенек. Так и не знает до сих пор. А еще припомнилась тучка, которая в самый жаркий полдень держалась над головой, навевая прохладу в пути…
— Микитка! — окликнула она и наконец стряхнула Рыжего с колена. — Пора идти!
С каждой пройденной варстой колено давало знать о себе все сильнее, к ней прибавилась боль в спине. Государыня стиснула зубы. Да еще навалился зной. Парило. Небо разделилось в зените надвое, за спиной плавали тяжелые кучевые облака, в них время от времени напоминал о себе ворчанием гром. Мухи и оводы, разведшиеся непонятно откуда в последнее время, так и норовили прилипнуть к потному лицу. Убаюканный дорогой Микитка хоть был укрыт капюшоном. А корзина с остатками провизии и котом, не пожелавшим идти своими ногами, все сильней оттягивала руку. Берегиня вытерла пот со лба, оставив на нем грязное пятно, сдула упавшие на лоб волосы. И вдруг, уронив корзину с возмущенно взвывшим Рыжим, резко развернулась боком по ходу проселка, выхватив и выставив перед собою меч. Вихрь пасти, мосластых лап, взметнувшейся пыли и щенячьего визга недобрал какой-то сажени. Громадный клочкастый волчара захлебнулся лаем и дернулся, пробуя подползти. За ним тянулись, мараясь в грязь, хвост и задние лапы.
— Грызь! Грызь, назад!! Не бойтесь…
Седой, дочерна загорелый мужчина бежал за собакой, и серый плащ хлопал у него за плечами. За седым едва поспевал молодой фряг, по-заячьи выбрасывая тощие ноги.
— Он не укусил?..
— Лэти…
Пограничник с государыней потянулись навстречу друг другу, но это длилось всего лишь мгновение. Сняв с плеч сумку с гукающим Микиткой, Берегиня осторожно передала ее Хотиму Зайчику. Ребенок тут же с воплем «Киса!» потянулся к свежеиспеченным фряжским усам. Рыжий, вылезши из корзины, принялся обнюхивать «коту»-самозванцу ноги. Лэти с Берегиней присели на колени по обе стороны повизгивающей собаки. В слабеющем голосе овчара звучало умиление. Он все старался потереться лбом об руки государыни.