— Сударыня Ивка, он приходил.
Нехорошо кольнуло в сердце. Ивка вцепилась в поручень.
— Он, Ястреб. Я его прогнала, — почти шепотом закончила девушка.
Не замечая ее больше, опустилась ведьма в кресло, расслабляя тело и сосредотачивая разум. Сплетения, пронизавшие дом, сотворяли несколько месяцев лучшие ведьмы Берега. Сплетения остались нетронуты. Как же он вошел? Впрочем, он тоже служит Берегине. И теперь кружит где-то рядом, как почуявший свежей крови зверь. Что же, Ивка выйдет и скажет ему. Скажет, что времени осталось немного, совсем ничего. Что прирожденные отыскали и уже везут сюда, в Крому, маленькую заступительницу. Что незачем смущать покой государыни и надо позволить ей спокойно дожить и достойно уйти. Ивка поморщилась. Да нет же! Сказать ему такое — тем более не уйдет. Она тряхнула волосами, прядь, выбившись из прически, жестко прошлась вдоль виска.
Стоя на крыльце, ведьма близоруко прищурилась против солнца, оглядываясь. Адамантовые искры сверкали на голых ивовых ветвях. Помедлив, Ивка пошла туда. Ястреб сидел на корточках, прижимая к ладони ледышку, смотрел на ярко-синюю воду. Ивка остановилась у него за спиной.
— Болит?
Он пожал широкими плечами.
— Уходи. Указ об изгнании не был отменен.
Мужчина резко мотнул головой.
— Ты не нужен здесь.
— Пусть она сама мне это скажет.
Ивка неискренне рассмеялась.
— Разве такое говорят пограничнику и герою? Но тебе придется уйти.
Ледышка таяла, капли выбивали ямки в песке. Ивка вдруг заметила, что капли розовые.
— Ты все еще похожа на свои деревья.
— Ну да, Ястреб Крадок! Ты всегда умел добиться своего, — Ивка запнулась, вдруг понимая, что утратила всегдашнее хладнокровие, ведьмовскую выучку. Что кричит. И дальше говорила ясно и холодно (только губы, начиная очередное слово, вздрагивали). — Ты всегда стремился поймать неуловимое, огонь задутой свечи. А поймав, отбрасывал, как ненужное. Чтобы гнаться за новой причудой. И ни капли не думал о той, что остается позади. Ольга…
Он разом повернулся и вырос над ней, так что Ивка отшатнулась.
— А ты, — рыкнул он. — Ты думала о свекрови, когда Ветер привел тебя в дом? Я помню, как ты стояла на верху лестницы — мосластая дурнушка. Только глаза — те же самые: серые, и ресницы пушистятся, — Ястреб вздернул ее лицо за подбородок, Ивка ощутила кожей липкость его крови. Она высвободилась, дернув головой:
— Еще бы. Девчонка — и герой, щит Берега против Черты. Кто устоит?
Ястреб хмыкнул:
— Ну-ну… А березняк на Русалье, невестушка? Кто вел?
Жарко заполыхали щеки. Ивка переглотнула.
И вспомнила вдруг, о чем мечтала юная: пусть не силой оружия, пусть силой ведовства, но стать щитом для Берега и остановить Черту вместе с Ястребом. Рядом. Пустое.
— Мне не нравится, — отчетливо сказал Ястреб, — что вы лишили государыню права решать. Что вы, как увечную девочку, оберегаете ее от всего: от смерти и от жизни, от боли и от любви. Черта движется. Так что же — не жить?
Леденела на ветру его кровь. Искрились ветви. И ведьма, глава ковена Кромы и ее духовный правитель, произнесла:
— Хорошо. Тебе позволено будет провести с государыней ночь от заката до первого луча. Но будут условия.
Свекор больно сжал Ивкины плечи:
— Говори.
Она высвободилась:
— Во-первых, ты поклянешься сразу же, на рассвете, уехать к себе на заставу и не появляться в Кроме до… цветения фрезии.
Ястреб кивнул.
— Во-вторых, ты не станешь похищать ее из дома.
Ястреб хмыкнул, но кивнул снова.
— Ты не станешь слать ей писем или еще как-то пытаться дать о себе знать. И не воспользуешься ключом.
— Картиной, что я нарисовал Юрке?
— Это ключ.
Ивка вздохнула.
— Слова пограничника с тебя достаточно?
— Ох, мужчина… Еще дашь мне залог. Ястребиные перья. Если ты действительно любишь, — Ивка увидела, как исказилось его лицо. — Не бойся. Я спрячу их в надежном месте. И верну, когда настанет срок.
Его глаза сделались не по-хорошему желтыми, губы дрогнули, он резко выдернул из-за пазухи ладанку на шнурке. Ивка приняла ее в ладонь, заглянула, сунула в складки юбки.