"В Варсонофьевском переулке, - писал отбывший пятнадцатилетнее заключение генерал, - за лубянской тюрьмой располагалась непосредственно подчиненная министру и комендатуре токсикологическая лаборатория и спецкамера при ней. Токсикологическая лаборатория в официальных документах именовалась "Лабораторией-Х". Начальник лаборатории полковник медицинской службы, профессор Майрановский занимался исследованиями влияния смертоносных газов и ядов на злокачественные опухоли...
В 1937 году исследовательская группа Майрановского из Института биохимии, возглавляемого академиком Бахом, была передана в НКВД и подчинялась непосредственно начальнику спецотдела оперативной техники при комендатуре НКВД-МГБ. Комендатура отвечала за охрану здания НКВД, поддержание режима секретности и безопасности и за исполнение смертных приговоров.
Проверка, проведенная ещё при Сталине, после ареста Майрановского, а затем при Хрущеве в 1960 году, в целях антисталинских разоблачений, показала, что Майрановский и сотрудники его группы привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решения правительства в 1937-1947 годах и в 1950 году, используя для этого яды.
Дело Валленберга к началу 1947 года зашло в тупик. Он отказался сотрудничать с советской разведкой и был не нужен ни как свидетель тайных политических игр, ни как заложник - Нюрнбергский процесс закончился.
Похоже, Валленберг был переведен в спецкамеру "Лаборатории-Х", где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения (в то же время руководство страны продолжало уверять шведов, что ничего не знает о местонахождении и судьбе Валленберга). Медслужба тюрьмы не имела ни малейшего представления об этом, и его смерть была констатирована в обычном порядке. Однако министр госбезопасности Абакумов, очевидно, осведомленный о подлинной причине смерти Валленберга, запретил вскрытие тела и приказал кремировать его..."
К такой же категории некомментируемых материалов относилась и докладная записка министра сельского хозяйства СССР И. А. Бенедиктова секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову "Об опасности распространения колорадского картофельного жука" от 28 июня 1950 года, в которой министр утверждал, что "создавая благоприятные условия для массового размножения колорадского жука, американцы одновременно проводят злодейские акты по сбрасыванию жука в массовых количествах с самолетов над рядом районов Германской Демократической Республики и в районе Балтийского моря в целях заражения жуком и Польской республики. В Министерство сельского хозяйства СССР ежедневно поступают сведения о массовом наплыве колорадского жука из Балтийского моря к берегам Польской республики. Это несомненно является результатом диверсионной работы со стороны англо-американцев..."
В качестве мер борьбы с этой диверсионно-жучиной деятельностью министр сельского хозяйства СССР предлагал:
"1. Опубликовать в газетах "Правда", "Известия" и "Социалистиское земледелие" статьи с освещением в них опасности, возникшей от колорадского жука, и особенно фактов злодейского распространения его американцами;
2. Опубликовать подобного рода статьи через Пресс-бюро для всех республиканских, областных и районных газет;
3. Издать массовым тиражом брошюру и красочный плакат о колорадском жуке с освещением фактов о распространении вредителя в свете материалов, опубликованных в советской центральной прессе..."
И статьями подобного рода у Дворядкина была заполнена целая папка. Да и стоит ли удивляться такому обилию непроходных материалов? Ведь в нашей вчерашней стране в категорию "государственной тайны" попадала практически каждая вторая информация, независимо от того, касалась ли она наших побед или поражений. Что уж тут сетовать на закрытость материалов о смерти Валленберга или казни Берии! Я был просто ошарашен, когда узнал, что сначала Сталин, а потом и последующие руководители СССР до середины шестидесятых годов скрывали факт обнаружения нашими солдатами в Берлине трупа Адольфа Гитлера! И только в 1961, а затем в 1965 годах бывшей военной переводчице Елене Ржевской, в числе всего трех человек допущенной в свое время к знанию этой тайны, удалось рассказать о том, что ещё 4 мая 1945 года в нескольких метрах от запасного выхода из гитлеровского бункера был обнаружен обгоревший труп фюрера, который был идентифицирован по описанию состояния зубов Гитлера, сделанному ассистенткой его личного врача Кете Хойзерман, стопроцентно совпавшему с анатомическими данными ротовой полости найденного покойника. Казалось бы, о таком триумфальном событии надо тот же час сообщить всем радиостанциям и газетам света - шутка ли, распространитель "коричневой чумы" испугался возмездия и покончил с собой, освободив тем самым страны мира от страха!..
Но - не тут-то было.
"Публиковать материалы не будем: капиталистическое окружение остаётся", - наложил свою резолюцию Сталин, не посвятив в тайну обнаружения тела Гитлера даже такого близкого к себе человека, каким, вроде бы, для него являлся маршал Жуков. Что это, очередной перестраховочный идиотизм нашего вождя, как утверждают сегодня некоторые? Вряд ли... Оценивая сегодня политическую атмосферу тех лет, я думаю, что у Сталина и правда были резоны не спешить объявлять фюрера погибшим. Капиталистическое окружение, о котором он упоминал в своем решении, действительно никуда не девалось, и если какое-то время после окончания войны ещё и пребывало в категории союзников, то только благодаря страху остаться один на один, без военной защиты СССР, перед фашистской машиной Гитлера. И стоило бы им узнать, что он мертв и угроза "коричневой чумы" таким образом полностью ликвидирована, как они бы тут же, уже на утро 5 мая, опять превратились из наших союзников в тех, кем они всегда для нас и были - заклятых наших противников. Так что Сталин прекрасно знал, что делал, скрывая факт смерти Гитлера от всех, включая даже Г. К. Жукова. Пока вокруг враги, никто не имеет права расслабляться. Ни один человек...
...Пересмотрев в ближайший же выходной половину хранившихся в папке материалов, я отложил её в сторону и, чуть не вырубаясь от усталости, зевнул. День можно было считать завершенным. Включив телевизор, я опустился на диван и привалился к теплому боку Ирины. От места контакта тел побежали приятные волны, в паху все начало стягиваться в напряженный узел, я потихоньку обнял жену за талию, потянул к себе и...
- ...Сегодня вечером в Москве было совершено очередное заказное убийство. Около двадцати трех часов в доме на Кутузовском проспекте был найден убитым главный редактор известной российской газеты "Всенародная кафедра" Александр Дворядкин, - восторженным голосом объявила в эту минуту возбужденно ерзающая в кресле дикторша, и на экране появилась знакомая мне лестничная площадка и лежащий посреди неё в луже крови Александр Федорович. - Как установлено в ходе предварительного расследования, он был застрелен тремя выстрелами в голову прямо возле дверей своей квартиры. Несмотря на объявленный план "Перехват", преступнику удалось скрыться...
Вскочив с дивана, я схватился за трубку телефона и принялся звонить нашему ответственному секретарю Фиме Придорогеру, но у него все время было занято и занято. Как потом выяснилось, он в это же самое время пытался дозвониться мне...
Похороны Дворядкина состоялись на каком-то загородном кладбище, я даже и названия его толком не запомнил. Шел мелкий противный дождь, земля под ногами скользила, я вместе с другими нес гроб и все время думал только о том, как бы не поскользнуться да не упасть.