Помимо этого, я получил множество новых мутаций, нещадно пожирая всех людей, что смог найти в той бойне неделю назад. Среди них были: усиление моей способности к скрытности, возможность мгновенно высасывать силы из тел умерших вместо их поедания, ужасающая аура, действующая на психику людей, и сила, показывающая врагам их самые глубокие страхи. Ещёсильно возросли и мои характеристики. Теперь они выглядели так: Сила — девять, Выносливость — девять, Ловкость — семнадцать, Разум — десять, Страх — двадцать, а Телосложение — четырнадцать. Жертв и еды было действительно много. Однако меня беспокоило то, как работают эти самые единицы изменений. Каким образом они влияют на мой внешний вид? Почему именно так? Я задал эти вопросы Черу и он, немного подумав, ответил мне, что у Лордов есть некий максимум. И, повышая свои характеристики, они приближаются к своему настоящему облику и настоящим способностям. Вопрос лишь в том, как близко граница, за которую уже нельзя будет пробраться. У некоторых Лордов она довольно низка и они едва ли могут справиться даже с одним человеком, а некоторые смогут силой сравниться с Голиафами.
Пока я лежал, не имея возможности сделать хоть что-либо, незваный гость не стал ничего делать, лишь уселся на один из трупов и стал молча ждать момента, когда я очнусь. Интересно, о каком знакомом шла речь? Не думаю, что он мне ответит. Но я же смогу добраться до Белой Акации и тогда узнаю всё. Не стоит беспокоится.
Одни сутки. Это не так долго, когда ты свободен, но сейчас я не мог пошевелить даже глазами. Настоящая пытка. Мой взгляд застыл на небольшой куче старых тел впереди. Среди них лежал монстр. Один из тех, что бесчисленной толпой напали на тюрьму и убили почти всех людей. Он был длиной примерно в полтора метра, имел несколько острых лап, а его тело… состояло из трёх сросшихся друг с другом голов. Их были полчища. Я всего на секунду в тот день выглянул в окно, и то, что я увидел, повергло меня ужас. «Лучше бы ты умер, Смайли» — мысленно повторял я, глядя на жука. В этот момент Дети Акаши наконец догадались поднять моё тело и аккуратно посадить на электрический стул.
Спустя один день я наконец смог встать. Шатаясь, первым делом стал высасывать силу из мёртвых людей. Достаточно было воткнуть в них свои когти, и вот мертвецы превращались в высохшие мумии, а я получал новые мутации и единицы изменений.
— Так я могу остаться? — вновь стал донимать меня странный монстр.
— Делай, что хочешь, — отмахнулся я и продолжил собирать добычу.
— Итог: одна мутация и три единицы изменений. Мутация позволит тебе… управлять растениями, растущими из твоего тела, — сообщил Чер, когда мы закончили.
-Да? Вау… неплохо.
В итоге я повысил выносливость до двенадцати, запомнив урок прошедшей битвы. Прежде чем принять изменения, я уселся на пол, напротив нового спутника.
— Тебе надо просто наблюдать? — недоверчиво спросил я.
— Да. Я не буду вмешиваться никуда. Не буду мешать тебе или помогать. Не вмешаюсь, даже если ты будешь помирать.
— Хм, — вновь посмотрев в его ослепительно-красные глаза, я выдохнул и пошёл вглубь комнаты, намереваясь впасть в сон.
— Эй! Я придумал себе имя! Можешь звать меня Де!
— Уже занято.
— Тогда Ед!
— Будешь едой.
На следующий день, лёжа на кровати одной из камер, я лениво покачивал ногой, стараясь зацепить ей стену. Нога не дотягивалась. Что делать дальше? Для чего мы, Лорды, вообще живём? Чего мы хотим добиться? Безопасности и спокойной жизни? Ещё недавно я сидел и просто стругал бесконечные усилители. Это было довольно безопасно и просто. Я мог бы так жить хоть вечность, превратившись в растение. Но нет. Стоило только появится возможности, как я тут же за неё ухватился. Мне хотелось, нет, я желал страстей, силы, новых возможностей. А для чего? Мне нравится убивать? Не сказал бы. Кажется, что я настолько пустое существо, что всё, чего мне надо, так это найти ответы на собственные вопросы.
— Как же раздражает! — воскликнул я и с силой врезал ногой по стене. — Ладно, успокойся-успокойся. Дерево. Доберёшься до него, и всё будет хорошо, — говорил я сам себе.
Оставалось лишь решить: как же туда дойти? Мне нужен был медальон Марка. Но… этот гадкий человек куда-то пропал! Его просто не было в тюрьме! Ни следа, словно и не существовало такого человека.
Выдохнув, я решил пока отвлечься на другие дела. Покопавшись в мусоре, я нашёл несколько маркеров и стал рисовать на первой попавшейся стене. Время шло, и постепенно я стал различать знакомую фигуру. Линии медленно проводились по неровной поверхности, вырисовывались изгибы, тени и вот панно готово. Прошло, кажется, почти сутки. Я не заметил этого. Но теперь передо мной в полный рост стояла женская фигура, замотанная в белоснежные бинты и с добросердечной улыбкой протягивающая мне свою нежную ладонь.
— Чего же ты хочешь, Акаши?
Всё это время где-то в стороне маячил Еда. Поначалу это раздражало, но вскоре я привык и уже вовсе перестал его замечать. После того, как я некоторое время рассматривал нарисованную мной картину, что-то наверху взорвалось и прокатилось по городу громом. Заинтересованный, я поднялся с пола и неторопливо пошёл на верх. По коридору, по лестнице, вновь коридор, комнаты, лианы. Я знал относительно короткий путь, но даже так идти было далеко. Теперь я мог свободно управлять растениями, окружающими меня. В некоторых местах они нежно обхватывали моё тело и медленно поднимали наверх. Это было удобно. Поднимаясь всё выше и всё дальше уходя от своего убежища, я вдруг вспомнил что такое свежий воздух. Внизу запах был совсем другим. Там вот уже несколько дней гнило множество тел. Я не прихотлив, да и привык, так что не замечал того ужасающего запаха, но теперь… мне понравился свежий воздух, прохладой обдувающий моё тело. А может, перебраться на верхний этаж? Мне доступна вся тюрьма, и я могу быть где угодно.
Не торопясь, я поднимался уже на второй этаж. Отовсюду: из окон, дыр в стенах, в щелях — мою кожу щекотали нежные порывы ветра. Наконец, я оказался на самой крыше своих владений. Ветер тут был уже силён и для человека мог бы быть уже неприятным, но я получал удовольствие. Оказавшись наверху, я подошёл к краю крыши и, чуть наклонившись, осмотрел город. Довольно далеко, ближе к центру, находилась гигантская субстанция. Я не знал, что это такое, но чувствовал, что именно там находится Смайли. И он что-то готовит. Та волна монстров… они просто отступили в какой-то момент. Но, я уверен, могут вернуться. И тогда мне вряд ли удастся выжить.
— Лучше бы ты погиб, Смайл, — вновь шепнул я.
Даже до меня доходила зловещая аура, исходящая из того места. Меня передёрнуло.
— Что же будет дальше?
Надо было добраться до Белой Акации раньше, чем новая волна жуков наводнит город и уничтожит всё живое. Никто не сможет сопротивляться, разве что Голиафы, но зачем им вмешиваться? Неужели тот злосчастный фрукт, упавший на него в больнице, дал такую силу? А я и не придавал тому инциденту слишком много значения. Кстати, отсюда было видно гигантское дерево, мирно растущее за горами. А что, если жуки доберутся и до него? Этого нельзя допустить. Отсюда фигура исполина была почти неразличима. Я видел лишь огромную крону: белую, точно снег. Она раскинулась на огромное расстояние, поражая воображение. На фоне него расположившийся ниже город казался… убогим. Цивилизация умерла, и на её фоне природа возвысилась.
Зелёные растения постепенно стали захватывать город, и вот уже его окраины покрыты лозой, да кустами. Наверное, через пару лет человечество уже полностью умрёт, растворится в корнях.
— Природа… ужасает, — тихо сказал я.
— Мне казалось, что она красива и олицетворяет собой добро.
— Соглашусь с червём, — отозвался Еда.
— Нет. Природа — это хищник. Злой диктатор. Если ты столкнёшься с ней, то она попытается тебя убить, дабы твоя плоть сгнила и стала её частью. Ветви и корни всеми силами будут пытаться заставить тебя пасть на колени. Природа — это завоеватель. Она стремится к единовластному правлению на этой планете, если кто-то сопротивляется, то она убивает его. Либо стань её частью, сумей найти место внутри, либо умри. Человек решил пойти против неё, решил оспорить неоспоримую власть. Но что бывает, когда власть диктатора пытаются подорвать? Природа страшна, с ней стоит быть осторожнее. Она сильнее всех нас. В таком случае… разве она не ужасает? Мы не более чем её корм.