Он, как и полагается, уже запросил полный список сотрудников музея, вплоть до временных работников и экскурсоводов. По прибытии в Миннеаполис он осмотрит место преступления и приступит к утомительной проверке каждого сотрудника, в том числе и новой ненаглядной пассии Артура.
Даже в такой кризисный момент Артур в телефонном разговоре не преминул упомянуть о своей новой потрясающей Джессике. «Некоторые вещи никогда не меняются», – подумал Бобби. Для Артура были характерны хищнические инстинкты и суженный объем внимания. Оставалось надеяться, что на последнюю его жену придется больший объем внимания, чем на жен номер один и номер два, которые, едва успев отремонтировать дом, обнаружили своего супруга в постели с их будущей преемницей. Чего Бобби никогда не мог понять, так это на кой черт Артур на них женился. Ему самому одного брака хватило за глаза. Благодаря своей холостяцкой жизни он экономил кучу денег, будучи избавлен от издержек на ремонт, а также прочих досадных «отягчающих» обстоятельств.
Глава 4
Ранним утром следующего дня после аскетического, достойного монаха-трапписта завтрака, который состоял из одного пшеничного тоста с молоком, Касси сидела перед раритетным столом в стиле Буль,[3] ожидая, когда Артур закончит говорить по телефону. С отвращением вспоминая вкус сухого тоста без масла, Касси решительно настроилась зайти вечером в магазин. Если б ей не надо было тащиться на работу в такую невероятную рань, она могла бы остановиться у «Уэндиз»[4] и заказать те глазированные булочки-«улитки», с которых она в свое время, когда могла позволить себе забывать пищевые табу, любила начинать день.
Но чтобы переговорить с Артуром наедине, она должна была явиться в музей – по ее понятиям – ни свет ни заря.
Директор музея гордился тем, что появлялся на работе раньше всех. Вот и поди пойми, что кого заводит. Касси бросила взгляд на часы. Семь тридцать. Это для нее настоящий рекорд, побивший даже прошлый. Тогда она приехала в половине девятого – ей нужно было успеть на встречу с президентом Швеции, заехавшим к ним перед десятичасовым рейсом, которым он улетал, чтобы передать в дар от музея Торвальда две картины.
Стараясь вопреки возмутительно раннему часу казаться спокойной и по-настоящему деловой, Касси одернула юбку на коленях и вдруг заметила на ней довольно большое жирное пятно. «Ах чтоб тебя! Вот что получается, когда одеваешься, еще не продрав глаза». Она поспешно прикрыла пятно рукой и слегка наклонилась вперед, приняв, как ей казалось, небрежную позу.
Любая владеющая собой, уравновешенная женщина закрыла бы глаза на такие мелочи, сказала себе Касси. Духовное в человеке гораздо важнее таких поверхностных, прозаичных вещей, как одежда.
Артур, к несчастью, был просто помешан на аккуратности, а Касси все же не чувствовала в себе той уверенности, какую чувствовала бы, продвинься она дальше первой главы «Пути женщины к своей душе» (возможно, Сара Бейнбридж говорила о ситуации, подобной той, в какой оказалась Касси, в последующих главах). Касси попыталась получше прикрыть внушительное пятно. Артур получал удовольствие, указывая подчиненным на то, что, по его мнению, было недостатком в их внешнем облике – естественный результат его одержимости сшитыми на заказ костюмами, накрахмаленными рубашками, идеально завязанными галстуками и начищенной до блеска обувью.
Однако несмотря на свое необычное для мужчины преувеличенное внимание к безупречности внешнего вида, Артур был далек от общепринятого стереотипа директора музея. Высокий, стройный и мускулистый (спасибо личному тренеру), он казался еще более привлекательным благодаря своему личному состоянию, которое накладывало на него особый отпечаток, и являл собой полную противоположность дохлому, бесполому существу профессорского типа, какого очень часто можно наблюдать во главе музеев. Процветанию Артура, без сомнения, способствовало то обстоятельство, что начальные инвестиции в музей были сделаны его дедом, а также то, что семья Нортрупов до сих пор продолжала не скупясь жертвовать музею средства. Благодаря этому Артур в тридцать лет – в неслыханно молодом для этого возрасте – занял пост директора музея. Так что всякий раз, когда он называл Художественный музей Миннеаполиса «своим» музеем – отвратительная манера, вошедшая у него в привычку, – он на самом деле не шутил.
Боже, до чего ж он противный с этой своей так называемой сферой компетенции. Декоративные элементы в византийской архитектуре! Господи! Ну насколько, скажите, человек может быть компетентен в такой узкой области? Он или туп, или неоригинален – выберите нужный вариант.
Пока Артур продолжал что-то монотонно бубнить в трубку, Касси маялась рядом. Не будь она доведена до крайности, не ждала бы сейчас, как какая-то жалкая просительница, пока он закончит обсуждать кражу Рубенса с одним из своих знакомых. И не стала бы обращаться к нему в такой неподходящий момент.
Кража из музея в это утро занимала первые полосы газет, и Касси на миг задумалась, прикидывая, сколько можно выручить за этого Рубенса на нелегальном рынке произведений искусства. Только в качестве посредника она могла бы получить столько, что это позволило бы ей рассчитаться за дом сполна и уж точно жить, ни в чем себе не отказывая.
– Могу уделить тебе пять минут, Кассандра, – энергично проговорил Артур, резко бросив трубку и тем самым прервав мечты Касси о залитой солнцем вилле на Средиземном море с полным штатом прислуги и благоуханием бугенвиллеи. – Чего ты хочешь?
«Твое состояние в обмен на мои счета».
– Прости, что я так рано. – «Будь предупредительной и вежливой», – напомнила себе Касси, отвечая на его неприлично хмурую гримасу улыбкой. – Я понимаю, как ты сейчас замотан, и если б я так не нуждалась в деньгах, я бы тебя ни за что не побеспокоила. Мне нужно сделать взнос за дом.
– Разве ты не заключила со своим бывшим мужем договора о разделе имущества? – В его голосе звенело раздражение.
– Мне остается дом.
– Почему бы тебе его не продать?
– Артур, я к тебе пришла не за советом. – Касси, хоть и старалась держать себя в руках, мало-помалу начинала закипать. Она была осведомлена как о размерах его личного состояния, так и о его своекорыстии и абсолютном отсутствии сочувствия ко всем, кто не рассматривался им в качестве потенциального дарителя, а следовательно, и к ней. Но сдаваться Касси отказывалась. – Мне действительно необходима прибавка к жалованью, – сказала она, сдерживая свой темперамент.
– Ты не вовремя, Кассандра. Из музея только что исчез Рубенс. Не могла бы ты повременить, пока все не утрясется?
– Если б у меня был трастовый фонд, как у тебя, могла бы. – Все, терпение кончилось.
– Возможно, тебе нужен специалист по финансовому планированию.
Подспудно звучавшее в его словах осуждение не учитывало одного – чтобы планировать финансы, их нужно иметь.