Но не только современные коса, серп и мотыга похожи на своих предков из древнего Египта или Месопотамии. То же можно сказать о кирке и лопате, разве что металл, из которого они делаются сегодня, намного качественней и заточен куда острее. Это особенно заметно, когда работаешь с так называемой «японской пилой» — чудо-инструментом, который позволяет срезать ветки, толщина которых больше, чем раствор самых больших садовых ножниц. Качество стали этой пилы и угол ее заточки не перестают удивлять меня всякий раз, когда я ею пользуюсь. Ветка толщиной с мою руку покоряется всего за пять-шесть движений, и даже такой человек, как я, не обладающий и самыми средними техническими способностями, может по достоинству оценить это замечательное орудие труда.
И наконец, есть еще одно весьма полезное садовое орудие, которое я, к сожалению, не нахожу ни в магазинах, ни в рассадниках. Я даже не знаю, как оно называется, но после того, как мне объяснили суть, даже мне удалось соорудить его самому. Берут трубу в два дюйма диаметром и два метра длиной, вставляют в один ее конец лезвие кирки — так, чтобы оно вошло в трубу своим острым концом. Затем несколькими вертикальными ударами о толстую деревянную доску лезвие загоняют в трубу и прочно закрепляют там. Другим его концом — тем, который торчит наружу, — удобно углублять и расширять для посадки такие узкие ямы, внутри которых ни кирка, ни мотыга не могут развернуться, не упершись в стенки. Если кто-нибудь из читателей знаком с бальминой, как в былые времена называли это орудие израильские каменщики, то нашу трубу с лезвием можно назвать бальминой садоводов.
Кроме всех перечисленных орудий, большинство которых пришли в сад из сельского хозяйства, я постоянно пользуюсь также орудиями, пришедшими из кухни, — деревянной скалкой, с помощью которой давлю разные семена, и ситом, с помощью которого отделяю их от половы. Когда-то кроме сита были в употреблении еще и слова «решето» (для устройства с большими дырками) и «цедилка» (для маленьких отверстий), но сегодня мы уже не давим зерна дома и почти не перебираем их на кухне, и потому из тех трех слов в ходу осталось только одно, общее — «сито». Впрочем, такой сад, как мой, более примитивный, чем другие, и с более древней растительностью, требует более простых работ, а потому и более примитивных орудий и древних названий. Вот почему я по-прежнему использую решето для очистки семян мака, сито для семян агростеммы, а цедилку — для процеживания куриного бульона. Я люблю, когда бульон совершенно прозрачный.
Слепыш
Перед моим домом расстилается широкое вспаханное поле. Каждый год оно меняет цвет. Желтая стерня сменяется темно-коричневой пахотой, а потом этот коричневый цвет уступает место зелени всходов и роста. Иногда это зелень сверкающих на солнце листьев кукурузы, иногда — зелено-синеватый цвет горошка, а сейчас, когда на дворе январь и я стою на веранде, глядя вдаль, — это бледно-зеленый, мягкий и манящий цвет ростков пшеницы. Но его ровность там и сям дробят темные точки небольших холмиков, выросших буквально за одну вчерашнюю ночь. Бугорки эти — следы слепыша, подземного жителя наших мест, животного, внешне похожего на крота, но относящегося к существам грызущим, — в отличие от кротов, которые любят червей и насекомых.
Сегодня следы слепыша почему-то непохожи на те, которые он оставляет обычно. Есть в них что-то особенное, говорящее о какой-то серьезной драме, происходящей там, под землей.
Слепыш — фанатик уединения, мрачный и суровый отшельник. Он отстраняется от всех других существ, а себе подобных вообще ненавидит. В обычные дни он занят тем, что роет подземную сеть каналов и гнездовых камер, которые призваны служить ему жильем и кладовыми для корма, а если это слепыш-самка — то еще и яслями для выращивания следующего поколения. Тяжко и непрестанно трудясь, слепыш расширяет и углубляет свои владения, а вырытую землю выталкивает вверх. Поэтому все его подземное жизненное пространство помечено наверху, на земле, множеством коричневых бугорков. Обычно они разбросаны без всякого порядка, но те бугорки, которые я вижу сегодня, прочерчивают на пшеничном поле целеустремленную прямую длиной в несколько десятков метров. Это означает, что сейчас слепыш копает в сторону какой-то определенной цели. Еще точнее — что это слепыш-самец, который роет себе ход к слепышу-самке.
Поскольку я тоже животное мужского пола, то могу описать эту ситуацию и иначе. Представьте себе двух мужчин. Один стоит, выпрямившись, на веранде своего дома и смотрит на расстилающееся перед ним пшеничное поле. Другой ползет под землей и не видит ничего. Оба они относятся к классу млекопитающих, у обоих есть сердце и мозг, легкие, желудок и позвоночник. Однако я стою без дела, наслаждаясь неярким светом зимнего солнца, цветением цикламенов и ароматом шафрана в моем саду, тогда как он угрюмо и неустанно трудится в своем темном и душном туннеле. И вот смотрите — мне, во время прогулок или путешествий, которые обычно происходят днем, когда все вокруг отчетливо видно, все же приходится то и дело прибегать к помощи компаса и карты, а этот слепой подземный житель способен сам рассчитать и потом сохранять в уме направление к избраннице своего сердца, причем в полнейшей темноте.