Я не возьмусь поименно назвать всех муравьев, живущих в моем саду. Но я легко отличаю, скажем, маленьких красноватых созданий, возле гнезд которых всегда лежат кучки влажной земли, от маленьких черных, которые наполняют воздух сильным кислым запахом. Есть также муравьи побольше, светло-коричневые и очень быстро бегающие. Эти часто забегают ко мне в дом и ведут себя в нем, как хозяева. И есть еще разновидность больших и быстрых муравьев черного цвета, которые, как мне почему-то кажется, среди прочего пожирают и своих собратьев, других муравьев.
Со всеми этими шестиногими я живу в мире. И если выясняется, что некоторые из них проникли в мой дом и самовольно вступили со мной в компанию по дележу сахара, я не тороплюсь вызывать дезинсектора. Только один раз я вынужден был отреагировать на муравьиное вторжение — когда группа муравьев вздумала устроить себе гнездо в цветочном горшке, который стоял у входа в дом. Я вдруг увидел, что их колонна снабжения решительно и энергично движется от этого горшка в кухню и обратно к горшку. Я осмотрел горшок и увидел муравьиное гнездо особого рода, Вход в него шел через днище, где было отверстие для стока воды, и муравьи не спускались в гнездо, как обычно, а поднимались в него. Я решил удалить их оттуда прежде, чем они поймут, что это хорошо, и начнут селиться в других горшках тоже. Я подхватил злосчастное муравьиное вместилище под мышку и отнес его вместе с непрошеными обитателями на обочину леса. Через несколько недель я отправился проверить его и убедился, что муравьи покинули свою обитель и ушли в какое-то другое место.
Больше всего в моем саду муравьев-жнецов. У них здесь целых четыре гнезда. Эти гнезда были здесь до моего приезда сюда и, полагаю, останутся после моего ухода. Вокруг них ничего не растет, но я не пытаюсь удалить их жильцов, и они тоже, должен признать, ведут себя со мной терпеливо. Они не идут на меня войной, и я не воюю с ними. Я признаю, что этот сад принадлежит и им тоже, и признаю охотно, тем более что на их стороне внушительное численное преимущество, не говоря уже об их готовности к беспощадной войне и любым жертвам, которая столь характерна для сообщества насекомых и которой у меня нет.
Иногда мы работаем в саду одновременно. Мы еще не дошли до сотрудничества в одной и той же работе, но уже трудимся параллельно и выполняем сходные задачи. Они собирают семена в свои подземные амбары, а я собираю семена в стеклянные банки. Они улучшают входы в свои муравейники, убирая оттуда мусор и прочие препятствия, а я латаю дырки в трубках орошения, сгребаю листья, выковыриваю и убираю камни. Мы вместе встаем на рассвете, работаем в прохладные часы восхода и заката, а в дневную жару прячемся — я в своем доме, они в своем. А когда жара становится невыносимой, они, как я вижу, переходят на ночную работу. Я вижу это, потому что освещаю их фонарем, им-то этот свет вовсе не нужен.
Зимой, когда я занимаюсь в основном прополкой, они почти не появляются — прячутся в муравейниках до прихода весны, а тогда, в какой-нибудь прекрасный весенний день, я без всякого предупреждения получаю два-три коротких и знакомых укуса в щиколотку. Это они напоминают мне: «Ты забыл, что мы тоже живем здесь? Небось думал, что уже нас больше не увидишь? Так вот, подвинься, ты стоишь слишком близко к нашему гнезду…»
Они правы. Я вторгся своей грубой ногой на их территорию и каждым следующим шагом угрожаю раздавить, растоптать, разрушить и отнять жизнь. Поэтому я отодвигаюсь в сторону, и они сразу же возвращаются к своей рутине: рабочие спешат найти и принести домой пищу, а солдаты — их легко опознать, потому что они больше своих трудящихся собратьев и вооружены угрожающими челюстями — патрулируют вблизи муравейника. Некоторые из солдат сопровождают рабочих, и я все пытаюсь угадать, защищают они их или же надзирают, чтобы работали как следует, — подобно надсмотрщикам над рабами в древности или над строителями у подрядчика сегодня. Мысль о рабах приходит мне в голову неслучайно. Ведь в сообществе муравьев, как и в рабовладельческом обществе, отдельная личность неразличима. Есть безликая масса, и все в ней в равной мере заняты делом: рабочие муравьи выходят в поле, чтобы собрать и принести еду, солдаты охраняют муравейник, прислужницы кормят царицу, царица откладывает яйца, а самцы оплодотворяют ее. Этих я вижу раз в год во время их брачного полета — мой сад наполнен тогда сиянием их крыльев, которое созывает птиц и ящериц на близкое пиршество.