Те маки, которые я выращиваю в своем саду, цветут весной в самых разных местах нашей Страны и, думаю, знакомы многим. Правда, цветение анемонов рекламируется у нас намного энергичней и вызывает большее внимание, но, на мой взгляд, поля мака намного красивее. Я знаю несколько из них и навещаю их каждую весну.
Мак — последний из нашей «великолепной четверки», которая украшает своими цветами израильские поля, начиная с середины зимы и до конца весны. Он цветет после анемона, тюльпана и азиатского лютика. Благодаря своему цвету, размерам и периодичности цветения и увядания эти цветы издавна стали своего рода символом всех тех юношей и девушек, чья кровь была пролита в самых разных обстоятельствах — от героев древних мифов и до павших на войнах нашего времени. Израильский поэт Хаим Гури посвятил свое стихотворение «Вот лежат наши тела» тридцати пяти героям из отряда «Ламед хей». Он писал там: «Мы вернемся, мы еще вернемся, красными цветами»[37]. А в другом стихотворении, «Баб-эль-Вад», посвященном этим молодым героям, тот же Гури пишет:
Мой отец, Ицхак Шалев, тоже посвятил им одно из своих стихотворений. Оно называется «Серые проржавевшие скелеты», и в нем есть строка: «О вы, чья кровь окрасила ваши ребра, как мак». И еще одно поэтическое произведение на ту же тему, «Есть цветы», создал поэт Натан Ионатан, который писал:
В Англии и некоторых ее бывших колониях в дни поминовения погибших в Первую мировую войну появился обычай украшать себя маками, цветущими на полях прежних сражений и на военных кладбищах. Обычай этот родился под влиянием стихотворения «На полях Фландрии», написанного в 1915 году участником этих сражений канадцем Джоном Маккреем:
В наших краях растет несколько видов диких маков, и невежды вроде меня их не различают, скопом называя все этим растения просто «маками». Но эрудиты знают разницу между ними и требуют от садоводов не выращивать на севере маки с юга и наоборот, потому что они опыляют друг друга, в результате чего появляются нежелательные гибриды.
Мало того, люди эрудированные знают о жизни маков и многое другое, чего не замечают такие невежды, как я, хотя эта жизнь происходит и в моем саду, то есть буквально у меня под носом. Мне показал это мой знакомый, профессор ботаники Ави Шмида. Как-то раз мы отправились с ним на маковое поле, символично цветущее как раз возле кибуца, названного в честь тридцати пяти героев. Профессор Шмида терпеливо кивал, внимая моим восторгам по поводу того, что маки колышутся даже при малейшем ветерке, и выслушивая мои рассуждения о том, что на знаменитой картине Моне можно буквально ощутить этот ветерок, а потом обратил мое внимание на тот странный факт, что некоторые цветки мака колеблются, почти танцуют, даже при полном отсутствии ветра. Увидев мое удивление, он улыбнулся, раздвинул пальцами лепестки одного из цветков и показал мне, что внутри цветка копошатся жучки. В мае, в разгар цветения, они ползают и ворочаются в пыльце и при этом энергично толкают и потряхивают его своими ножками.
У мака, как и у других красных цветов из «великолепной четверки», нет нектара, но есть вкусная пыльца, — объяснил он мне. Жучки прилетают к своим цветам, чтобы поесть пыльцу, и благодаря этому торжественному случаю обнаруживают, что здесь можно познакомиться с напарником или напарницей, чтобы потом приятно провести время вдвоем. Иными словами, цветки анемона, тюльпана, лютика и мака — это не только ресторан, но еще и гостиница, из тех, в которых клиентам сдают комнаты как раз для подобного рода времяпровождения.