Я мог бы на этом закончить мою краткую заметку, посвященную памяти старого однополчанина…
Но мне хочется сказать еще несколько слов о тех произведениям Федора Николаевича, которых нет в изданных уже сборниках его произведений и которых, вероятно, не будет в тех изданиях, которыми возрожденная Россия когда-нибудь почтит его память. О тех произведениях, которые дороги только офицерам нашего полка, потому что в них отражалась вся наша полковая жизнь, всегда ярко отмеченная неизбежной, в таких небольших «памфлетах», критикой.
Я имею в виду те стихи, которые писались покойным, если можно так выразиться, на ходу, в процессе ежедневных полковых переживаний, в которых больше неудовольствий, чем удовлетворений, и которые как-то невольно, вероятно, автоматически, оставались в нашей памяти и вместе с тем удерживали в памяти и события нашего полкового дня.
Всего не вспомнишь, но в них все наши командиры: тут и генерал Лангоф, которому посылается телеграмма:
…на 1000 шагов стреляли мы вторично, –
на этот раз отлично…
тут, конечно, и генерал Мин, велением которого нестроевой роты
сивый мерин, из «Хулигана» стал «Благонамерен»…
тут и генерал Зуров, который, как старый Преображенец, запечатлен (Трансфигуратион) как:
…Лорд Трансвик пред гневом Платона (ген. Лечицкии) дрожал… и перед ним извинялся за неудачно взятого в полк для цензового командования офицера: «простите, он взят по протекции Мити (Д.А. Шелехов)…»
тут и генералы Зайончковский, Гулевич и следующий наш командир генерал Кульнев, которые в виде:
Зайчика, Гульчика и Свинчатки спорят в юбилейный год,
Кто из них вернее в свиту под Полтавой попадет…
тут и памятные всем стрелковые задачи генерала Новицкого, по поводу которых наш полковой поэт иронизирует:
Разочтите свет и тени, всех поставьте на колени
И, взглянув на барометр, отступите вправо метр…
И число попавших пуль,
Как и надо – будет нуль…
тут и более серьезные строки, увидевшие свет во дни полтавских торжеств, когда посещение Государем Николаем II бивака соседнего полка вызвало в среде семеновских офицеров, в среде «вернейших из верных», волнение, вылившееся в строках Федора Николаевича:
Уйди, барбос, люблю я фокстерьера,
Хоть и меня кусает он порой…
Это уже какой-то пророческий переход к «Грузчикам»…
Мне кажется, что нам, старшим в семеновской семье, надо сделать над собою усилие и воскресить в себе эти стихи, чтобы сохранить их для семеновцев будущего…
Семеновский бюллетень. № 19. 1948
Профессор полковник А.А. Зайцов
В ночь на 2-е апреля, в Париже, на 65-м году жизни, от кровоизлияния в мозг неожиданно скончался профессор, Генерального штаба полковник Арсений Александрович Зайцов.
Окончив в 1906 году курс общих классов Пажеского Его Величества корпуса, А.А. Зайцов перешел в Николаевское Инженерное училище и в 1909 году, закончив курс трех классов его, был произведен в офицеры Л. Гв. в Семеновский полк.
Первая Мировая война 1914–1918 гг. прервала прохождение им курса Императорской Николаевской Военной Академии, которую он полностью прошел уже позже, во время войны, выступив на театр военных действий в рядах своего родного полка. Служба его была отмечена рядом боевых наград до Георгиевского оружия включительно.
После окончания Академии Арсений Александрович занимал должности Генерального штаба. Революция и связанное с нею окончание войны для России привели его к решению вступить в ряды Добровольческой армии на юге России опять в строй, где он, в составе 1-го Сводно-Гвардейского полка, командовал Семеновским его батальоном.
Покинув вместе с Русской Армией генерала Врангеля Крым, полковник Зайцов в районе Лемноса делил участь полуинтернированной армии с донскими казаками и только впоследствии прибыл в Париж, где он, убежденный противник большевиков, продолжал свою работу против них.
Исключительный знаток Красной Армии с первых дней ее сформирования на «той стороне», полковник Зайцов был по личному выбору генерала Кутепова привлечен к секретной его работе и пользовался исключительным доверием генерала.