И дай ему Бог успеха. Радостно, что в невероятно трудных условиях современного книжного рынка удалось выпустить первую книгу его статей, потому что, как бы талантливо ни были написаны статьи, при условии появления их в газетах (и журналах), они подобны однодневкам-мотылькам, и спасти их от забвения может только книга!
Русское Воскресение. № 107. 1958
Знаменательный рапорт
В марте 1917 года все мы частично переживали, и притом очень горячо, события тогдашнего времени, связанные с «бескровной» февральской революцией, находясь на фронте, и притом в самом диком его участке в Прикарпатском районе. Частично же, а в особенности наше начальство, до которого уже доходили слухи о предстоящих переменах среди высшего командного состава при «Гучковской» реформе, положительно растерялись, – я лично, будучи штаб-офицером Генерального штаба в штабе XVIII армейского корпуса, временно исполнял должность начальника штаба корпуса, так как прежний начальник штаба генерал граф С.Н. Каменский получил высшее назначение, а вновь назначенный генерал Э.А. Верцинский еще в штаб не приехал.
Нашим соседом справа был XI армейский корпус и, в частности, 32-я пехотная дивизия. В последней, по-видимому, растерянности не было, так как в первой половине марта я получил из штаба этой дивизии некоторое количество экземпляров рапорта начальника этой дивизии, адресованного, не в порядке подчиненности, прямо Командующему VIII армией, генералу Каледину, и копии командиру XI армейского корпуса генералу графу Баранцеву.
Этот рапорт был совершенно необычным. Изложенный на бланке начальника 32-й пехотной дивизии, датированный «Действующей армией», и подписанный 9-го марта 1917 г. (№ 20-й), он был подписан не только начальником дивизии генерал-лейтенантом Поповым и его начальником штаба генерал-майором Белоусовым, но и старшими начальниками: командирами пехотных полков дивизии 125-го Курского, 126-го Рыльского, 127-го Путивльского, 128-го Старооскольского и 32-й артиллерийской бригады. Такой порядок подписания рапорта начальника дивизии, помимо направления его не «по команде», был тоже нарушением законного порядка. Но в то время, несмотря на то, что революция только что разразилась, это, конечно, хотя и было необычайно, но все же особого удивления не вызвало.
Рапорт генерала Попова говорил о том, что уже наболело у всех настоящих военных сразу же после революции. И потому он, как я потом убедился, вызвал полное сочувствие не только у нас и у тех старших начальников нашего XVIII армейского корпуса, которым я разослал копии его, размножив число этих копий, но и вообще он быстро распространился повсюду и всюду имел успех, так как революционный угар Петербурга еще не распространился на наших чинов, несмотря на то, что XVIII корпус имел в Петербурге, где наш штаб стоял в мирное время, немалые корни.
Вот копия этого знаменательного рапорта (оригинал написан по старой орфографии):
Копия
«НАЧАЛЬНИК В собственные руки
32-й ПЕХОТНОЙ ДИВИЗИИ
Командующему VII армией
Копия
Командиру XI армейского корпуса
Марта 9 дня 1917 года.
№ 20
Действующая армия.
РАПОРТ
Манифестом ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА, данным 3-го текущего марта, Верховная власть в Государстве передана Временному Правительству, возникшему по почину Государственной Думы.
Объявлен состав Министерства с Председателем Совета Министров Князем Львовым.
Для рассмотрения вопроса по Военному Ведомству оставлен Военный Совет, составленный из высших военных чинов, вполне компетентных в военном деле, глубоких знатоков потребностей духа и жизни нашей армии.
Все важные вопросы, касающиеся армии, рассматривались Военным Советом по представлению Военного Министра и по ВЫСОЧАЙШЕМУ утверждению получали силу закона.
В настоящее время Новое Правительство поставило во главе Военного Ведомства Военного Министра, лицо, если и знакомое с вопросами Военного Ведомства, то лишь исключительно материальными; уклад жизни и потребности морального свойства армии ему чужды, как лицу, не причастному к ней.
Казалось бы, что при таком Военном Министре вопросы, касающиеся духовной жизни армии, подлежат рассмотрению исключительно Военным Советом, постановления коего должны быть рассмотрены высшим учреждением – Государственной Думой и только после этого получать силу закона.