Все взоры обращаются на Врангеля – он заявляет, что командовал Кубанской дивизией, Кубанским корпусом; командует армией, где большинство кубанцев, и рад всегда ими командовать, но до сего времени он знал только стратегию и не знал политики, а при создании отдельной Кубанской армии ему придется иметь дело с Правительством и Радой и как бы входить в кабинет, а тогда, учитывая политику, ему придется подать своим войскам команду: налево кругом и разогнать самому ту сволочь, которая сидит в далеком тылу.
Картина…
Как компромисс решили, что Филимонов пошлет Врангелю и всем крупным начальникам письма о целесообразности создания отдельной Кубанской армии и ответы послужат ему материалом для Рады.
Все ответы посланы, все высказались отрицательно!
Да эти нелепые самостийники могут думать о своей армии, не имея ни материальной части, ни технических войск, ни органов управления. А офицеров Генерального штаба у них, кажется, человек 5 – это желание подражать Дону, более богатому людьми, но все же страдающему от недостатка в офицерстве.
5 августа (Царицын). В общем я поправляюсь, но настроение мое кошмарное – апатия полная. Раньше пользовался разрешением доктора встать в ту же минуту – теперь еле к обеду меня вытянула Тата.
Ни вставать, ни есть – ничего не хочу. Изредка как бы пробуждается желание уехать отсюда, да и то как-то слабо и апатично.
Сам себе становлюсь противным – не могу взять себя в руки. Исхудал сильно, еле хожу, совсем перестал быть человеком.
Надоело все.
6 августа (Царицын). Вспоминаются былые дни, праздник Преображенцев[129], парад в Красном… как все это далеко, как невозвратимо все прошло и кануло в вечность… Неважно мы выбрали, надо сознаться, время, чтобы жить, немногим поколениям за все существование мира выпал на долю такой период для жизни. И не рад этому «преимуществу».
Итальянцы ударились в литературу – Габриель д’Анунцио назначен главным начальником авиации.
Правительство Венгрии после низвержения советского правительства Бела Кун (бывшего русского военнопленного) назначен Эрцгерцог Иосиф – это очень знаменательно – вновь схватились за коронованных особ – по-видимому, без этого не обойтись. Хорошо.
Сейчас получил телеграмму от Левицкого – 2/VIII кончается издание «Великой России в Екатеринодаре» и начинается в Ростове.
Наше издательство: Львов, Васильев и Я перестало существовать.
Таким образом, закончился екатеринодарский, боевой период «России» – новый, ростовский, меня интересует меньше.
Со старым я был органически связан то должностью редактора, то номинальным званием издателя, а здесь я самое большее буду только сотрудником, да и то благодаря Н.Н. Львову.
Все же как-то жалко. Как будто окончился один период жизни – я сам своим уходом, казалось, закончил его в мае, но все же сейчас как-то это остро переживается – ведь в екатеринодарскую «Россию» много было нервов вложено.
С материальной стороны это событие может дать мне единовременно и ударить по карману ежемесячно – ну да по этому поводу еще посмотрим – во всяком случае я хочу всех повидать и в Новороссийск поеду обязательно через Ростов.
Сегодня последний день для третьей вспышки тифа. Еще не вечер, конечно, но пока нет оснований ее бояться – думаю, что она меня минует и я числа 11–12-го выеду отсюда без сожалений с безумным желанием скорей добраться до Женюшки, по которой мы оба изрядно соскучились.
7 августа (Царицын). Сегодня я решил, что я здоров, и отправился к Шатилову (за один квартал, но на второй этаж) и получил от него разрешение на отдельный вагон до Новороссийска, что для меня, совершенно обессиленного, очень важно.
На фронте у нас плохо. Началась эвакуация Царицына, большевики перешли в наступление как на нашем фронте, так и вдоль ж.д. Воронеж – Ростов, что надо считать совершенно правильным, т. к. направление это решающее и переброска с Восточного фронта невозможна.
Теперь слово за Колчаком.
Кстати говоря, он потребовал к себе 300 офицеров, в том числе и офицеров Генерального штаба, которых иногда поименно (Базаревич, мл. Махров) требует появившийся в Сибири Головин.
Сегодня здесь «день Кавармии» – сбор.
8 августа (Царицын). Получено известие от Кардашенко, начинающееся словами «Здоровье корнета (Жени) не внушает никаких опасений», что повергло нас в беспокойство, т. к. в этом есть намек, что опасения были… дай Бог, чтобы это была только фраза. Страшно тянет нас обоих к Жене, стараемся всеми силами ускорить наш отъезд из ненавистного Царицына.
129
Речь идет о полковом празднике Лейб-гвардии Преображенского полка, состоявшего с Лейб-гвардии Семеновским полком в одной бригаде.