А тут направление на Гребенку – Полтаву из-за Решетиловки и массы банд совершенно неблагополучно, а Фастов все в руках противника. Наши коммуникации совсем плохи. Подождем, что будет.
Вчера пришлось мне пережить несколько тяжелых минут. 30-го я получил письмо от Вовы, где он пишет мне (письмо здесь), – я не смог решить, как быть дальше, его коммунизм смущал меня, а мысленно безосновательно и материально не знал, что делать, но все же твердо решил поехать и поговорить с ним. Если бы я встретил его здоровым, бы обусловил участие в его судьбе службой рядовым, но тут он болен…
3. XI я поехал и застал его мертвым в часовне больницы. Состояние было ужасное, барак не отапливался, кормили плохо. Худой ужасно. Тяжело было на сердце. Казалось, что я виноват перед ним. Если бы приезжал я 30-го, он не умер бы заброшенным (он скончался 1-го), словом, тяжело и стыдно перед покойной Олей.
Устроил ему гроб, послал белье (его обобрали, как и в больнице), потребовал сообщить, когда его похороны. Все это мое самоутешение, но без этого еще тяжелее.
Может, я и виноват, что так мало обращал на него внимания, надо сознаться, что и судьба создала чрезвычайно сложное положение мальчика. Хотя, честно сознаваясь, в первую минуту я как-то свободно вздохнул, узнав о его смерти, – не знаю, за него или за ненужность разбираться.
31 октября. На фронте красным удалось переправиться через Десну, несколько оттеснив наши передовые части.
Мобилизация в Курске дала много добровольцев непризванных годов.
1 ноября. Красные продолжают давить от Чернигова, стремясь проникнуть к жел. дороге Бахмач – Киев. На самом бахмачском направлении красные отброшены к реке Десне. Усиленные атаки Глухова с трех сторон успеха не имели. Жмеринка занята нашими. Петлюра потерпел крупное поражение. У Градечки на жел. дороге Киев – Полтава усиление повстанческого движения с целью перерезать жел. дорогу. Драгомиров освободил от постоя низшие учебные заведения.
2 ноября. Газеты вышли со статьями, посвященными двухлетию Добармии. Празднование перенесено <на> завтра, чтобы не терять дня. Наступление красных.
5 ноября. Противник усиливает нажим в Макошинском районе, произвел набег на Бахмач, был выбит оттуда, идут упорные бои. Ростов. Митрополит Антоний. В Киев прибыл генерал Бриггс с целью познакомиться со всеми отраслями военной и общественной работы.
По слухам, на службу в Добрармию прибыл полковник Коротков – герой акции против Корнилова времен его выступления, не выполнивший своей роли во время ареста Корнилова только благодаря Алексееву, что возбуждает невольный ропот добровольцев.
Конечно, критиковать легче, чем делать, но эта критика была у меня давно. Жаль только, что этика Генштаба не позволила перенести ее со страниц дневника на страницы газеты – тогда были бы доказательства, – а впрочем, зачем они, когда я и сам сознаю это, ведь не думаю же ставить себе это в заслугу.
6 ноября (Киев). 12 лет как… Тата сегодня вспомнила…
Пал Бахмач – наши части совершенно расстроенными отходят на юг. Не сегодня-завтра создастся реальная угроза последней нашей ж.д. на Полтаву, а одновременно и Киеву.
Я поднял бучу – заставил Шуберского переговорить со Ставкой, сам говорил с Одессой. В общем, нам полк оттуда не дают, но пускают их с юга на Казатин, пользуясь тем, что галицийские армии должны быть пассивными, и занимают Бердичев.
Во всяком случае положение неважное – связь с Добрармией порвалась, в направлении на Ромны образовался прорыв.
А тут еще пал Курск.
Большевики торжествуют в своей сводке: «Продолжают погоню» за Колчаком, «разбивают» Юденича, «начинают валить» Деникина.
По их сводке, в Сибири к моменту захвата Омска они взяли 27 000 пленных, 10 генералов и т. п. Свыше 1 500 000 снарядов.
Словом, полный успех, но откуда у них все это – никак не могу понять, в чем тут дело.
Думаю, что мы накануне больших и, увы, очень печальных событий.
А Романовский – он, оставаясь начальником штаба, назначен помощником Главнокомандующего. Не этим ли объясняется отсутствие указаний о заместителе? Здорово. Хитро-умно. Надо сознаться.
Настроение у меня отчаянное – присутствие Таты и Жени совершенно лишает меня самообладания – я страшусь за них и, кажется, все-таки решусь их отправить в Харьков, хоть там и много банд.