Как опытный офицер Генерального штаба, А.А. фон Лампе понимал, что борьба с большевизмом приближается к концу, слишком неравны были силы противников. 28 декабря 1919 г. фон Лампе записал в своем дневнике: «Итак, надо прийти к выводу – наше дело проиграно. Неужели России нужен большевизм, неужели ж идея национализма побеждена идеей интернационализма…»[20]
К началу 1920 г. фон Лампе оказался вместе со своей семьей в Одессе. Командующий войсками Новороссийской области генерал-лейтенант Н.Н. Шиллинг очень обрадовался прибытию фон Лампе. Он сразу же был привлечен в рабочие комиссии по обороне города. 3 января 1920 г. фон Лампе предложили должность начальника штаба Гвардейской дивизии, через несколько дней ему предложили должность начальника отдела пропаганды штаба обороны Одесского района, но он от нее отказался, а уже 7 января ему предложили должность командира 1-го Сводно-гвардейского полка, которую он решил принять[21]. Пока осторожный полковник взвешивал все «за» и «против» своих назначений, начальник штаба командующего войсками Новороссийской области 10 января 1920 г. своим приказом командировал фон Лампе в распоряжение константинопольского представителя ВСЮР генерал-лейтенанта В.П. Агапеева.
Несколько дней ушло на подготовку соответствующих документов для выезда. Уже 12 января 1920 г. семья фон Лампе поднялась на борт парохода, идущего в Константинополь. В этот день Алексей Александрович записал в своем дневнике: «Со слезами на глазах смотрел на Россию, постепенно скрывающуюся из глаз. Неужели же навсегда и начинается эмигрантский период жизни. Не дай Бог!»[22]
На чужбине
19 января 1920 г. фон Лампе прибыл в Константинополь, представился генерал-лейтенанту В.П. Агапееву, военному представителю ВСЮР при Союзном командовании в Константинополе, и даже отправил с оказией свой первый рапорт в Одессу. Начался константинопольский период в жизни полковника. Из Крыма приходили разные вести и инструкции. Фон Лампе вел переговоры с румынским военным представителем о возможности отступления частей генерала Н.Э. Бредова в Румынию. Несмотря на согласие союзников, румыны так и не разрешили проход белых на свою территорию.
В конце февраля вышедший в отставку генерал Врангель прибыл в Константинополь. Среди встречавших его лиц был и полковник фон Лампе. Менее чем через месяц генерал Врангель был вызван в Крым срочной телеграммой Деникина. Утром 22 марта Врангель прибыл в Севастополь. На Военном совете генерал Врангель был избран новым главой ВСЮР. В тот же день прежний глава ВСЮР отбыл в Константинополь. В турецкой столице тем временем произошло одно происшествие – в здании русского посольства был убит Генерального штаба генерал-лейтенант И.П. Романовский – один из ближайших сподвижников генерала Деникина. После прощания с телом Романовского Деникин покинул Константинополь, а представитель ВСЮР генерал Агапеев был снят Врангелем за неспособность обеспечить безопасность Деникина и его окружения. Фон Лампе рассчитывал занять место Агапеева, но вместо последнего был назначен Генерального штаба генерал-лейтенант А.С. Лукомский[23]. Опять наш герой оказался из всех претендентов наиболее младшим по званию и не получил назначения. Пребывая в Константинополе, фон Лампе надеялся получить скорое назначение в штаб одного из корпусов Русской армии (так с 28 апреля 1920 г. назывались ВСЮР), но время шло, а назначения все не было. Между тем генерал Лукомский привлек фон Лампе к деятельности Комитета по делам беженцев. Исполняя поручения, Алексей Александрович несколько раз посещал русских беженцев на Принцевых островах.
Наконец в середине июля 1920 г. фон Лампе получил назначение в Берлин. Из Константинополя фон Лампе отправился в Ниш, затем в Белград и в Австрию. 23 июля 1920 г. семья фон Лампе отправилась из Вены в Прагу и лишь 3 августа прибыла в Берлин. В столице Германии фон Лампе должен был принять должность Военного представителя Главнокомандующего Русской армией и главы Русской делегации по делам военнопленных и беженцев в Берлине. До приезда фон Лампе обе должности занимал Генерального штаба генерал-лейтенант И.А. Хольмсен. Таким образом, фон Лампе должен был сменить Хольмсена, в эти дни он записал в своем дневнике: «Очень мне неприятно высаживать Хольмсена, но надо сделать и это…»[24] Ситуация осложнялась и тем, что Хольмсен и фон Лампе были однополчанами и служили в Лейб-гвардии Семеновском полку, т. е., как говорили в то время, принадлежали к «семеновской семье». Рокировка должна была вызвать в среде военных много кривотолков; понимая это, фон Лампе с горечью записал: «Я думаю, что тщательно охраняемая мною моя репутация, увы, утрачена навсегда»[25].
23