1000 керенка – 1900 р. В Киеве 1100 p.
Творятся и здесь очередные глупости. Наш безудержный отход оставил в руках большевиков громадное имущество, в том числе 20 бронепоездов и 3 танка. Несомненно, что этой силой с небольшими пехотными и кавалерийскими частями можно отлично отстоять Одессу, тем более что красные не давят, а в районе Винница – Жмеринка повстанцы Шепеля, с которым Одесское командование вошло в переговоры. Кстати, во время них на переговаривающихся напала банда коммунистического толка.
Сначала Одессу решили оставить. Потом образовали штаб обороны во главе с графом Игнатьевым и Бергом. Вместо того чтоб уменьшить наш штаб и применить его, нас расформировывают, а их формируют вновь. Этакая нелепица!
Главный гвоздь событий – слухи (в газетах) о падении кабинета в Англии, выходе из него Черчилля и других сочувствующих нам и перемена политики в сторону оставления нас и однообразного отношения ко всем русским правительствам.
Это самое серьезное. А тут распустили слухи об английском десанте, и одесские шкурники мечтают об оккупации, воображая, что это можно сделать, проведя пальцем по карте. Словом, и падение министерства, и штаб обороны, раньше всего занимающийся разработкой штатов и окладов, – все похоже на прошлое падение города.
У нас бесконечные сплетни вокруг выданных нам 29 000 и ожидаемых еще 19 000. Сколько вокруг них сплетен! Офицеры конвоя Драгомирова даже ушли с охраны его вагона, когда им не дали того, что им не полагалось, но того, что им хотелось. А Драгомиров смотрел как слепой и на это и на то, что стоявший рядом с нами эшелон гвардейских стрелков под командой его брата Александра три ночи назад распродал все свое имущество.
Типично, надо сознаться.
Итак, с 23-го мы расформированы. Я в ликвидационной комиссии. Шуберский не нашел возможным хоть одним словом оттенить в последнем приказе мою работу, ограничившись стереотипной фразой ко всем сразу. Не могу сказать, что это мне все равно, – по-моему, я работал достаточно для признания этого перед всеми так же, как это признавали все и до этого.
А впрочем, это ерунда.
Надеюсь, я хоть не в полной степени, но догнал мною пропущенное. Добавлю одно – настроение у меня все время самое отчаянное, не могу с собой справиться.
26 декабря (Одесса). Живем помещиками – дела решительно никакого. По сведениям, Ставка опять переменила свое решение и вместо задачи Шиллингу «оборона Таврии и Крыма» уже ставит ему и оборону Одессы.
Сегодня ходили на Ланжерон. Природа и революция сделали свое дело. От ряда дач и следа не осталось, рушились целые подпорные стенки, рушились и самые дачи. Оползни идут и идут, а средств на предупреждение их нет.
Море бурное, когда уедем – не знаю. Уже говорят, что «Владимир» пойдет не раньше 10 января, а мы, быть может, поедем на «Саратове». Не хочется мне ехать в Новороссийск и Екатеринодар – как-то очень туда не тянет. Там, по слухам, также паника.
Живем животной жизнью, Несмотря на нервное отношение к неизвестному будущему, чувствую, что начинаю полнеть, и этим очень недоволен.
Тата тоже располневает – а море все бурнее и бурнее, у нас на Царской пристани ветер бушует. Сыпняк свирепствует вовсю – что-то будет.
27 декабря (Одесса). Что я узнал сегодня… Mapиуполь, Бердянск, Таганрог и Новочеркасск заняты красными. Царицын пал еще несколько дней тому назад. Словом (правда, по большевистским сводкам), победа красных на всем фронте полная…
Ну, а наши сводки… Даровский, генкварм Новороссии, сейчас сказал мне, что Шиллинг теряется, а из Ставки к прямому проводу никто, кроме Подчерткова, не подходит. Что это?
Здесь начинают переговоры с Румынией, Болгарией и Сербией – ясно, что нам здесь не усидеть. Впереди полков нет, в Белозерском 20 штыков. Мы в полном развале. Наши главные силы – Добрармия – сведена в один корпус. Врангель в распоряжении Деникина, корпусом командует Кутепов. Значит, из Добрармии мы ничего не ждем, а из Донармии с падением Новочеркасска, а скоро и Ростова – и подавно. А силы Кавказской (Кубанской) всегда были ничтожны. Строить базу на Кубани, особенно после смерти от сыпного тифа атамана Успенского – более чем ошибочно. Надо сознаться, что наше дело в России потеряно и мы должны заботиться лишь о сохранении кадров – и только.
Тяжело это все. Сегодня был с Татой в театре – решил это все скрыть и удрал с молодежью в кабак, а там встретил Давыдова, он несомненный агент Бермонта – завтра буду говорить с ним – посмотрим, что он скажет. Я не отказался от свидания, т. к. считаю, что это полезно мне для ориентировки. Увидим, в чем дело там – ни на немецкую, ни на какую иную ориентацию я не пойду, а узнать надо.