Не хочу чувствовать к нему что-то хорошее. Не хочу!
Утром нас разбудили рабыни, и мне пришлось мыться вместе с Гафуром в его огромном бассейне. Мужчина то и дело бросал на меня лукавые взгляды и это меня смущало. Рабыни, почувствовав хорошее настроение господина, весело болтали и смеялись, а когда Гафур шутливо брызгал на них водой и вовсе взрывались в веселом хохоте. Я мрачнела все больше, мне было совсем не по нраву их дурашливое веселье. Гафур заметил мое состояние и, подплыв ближе, притянул к себе:
- Не хмурься, моя жемчужина, - улыбнулся он и поцеловал меня в волосы. – Хочу, чтобы на твоем лице была только улыбка, и ты смеялась.
- Мне кажется, здесь и так перебор со смехом, - хмыкнула я.
Мужчина рассмеялся и теснее прижал меня к себе:
- Ревнуешь?
Я удивленно воззрилась на него, а он рассмеялся пуще прежнего:
- О, Джуман, как выразительно твое лицо! Что, хочешь утопить меня в этом бассейне.
Я не сдержала ответ:
- Больше всего на свете.
Мужчина быстро поцеловал меня в губы:
- Давай повременим с этим, хорошо? – улыбнулся он и отплыл от меня.
Рабыни продолжили нас мыть. После растирания полотенцем и ароматным маслом на меня надели новое платье, расшитое золотыми нитями. Полулежа на кровати, Гафур с ленивым интересом наблюдал, как служанки заплетают мои волосы в свободную прическу. Когда девушка накинула на мою голову платок, мужчина велел:
- Убери это.
Служанка покорно отошла, унося с собой платок. Я обернулась к мужчине:
- Господин, я всегда покрываю свои волосы.
- Больше нет. Больше ты не станешь их скрывать. Я и так терпел это слишком долго, - ответил Гафур и встал. Он взял что-то со стола и подошел ко мне. Через пару секунд на моей шее красовалось массивное золотое ожерелье с россыпью изумрудов. – Нравится?
Я посмотрел на себя в зеркало, перед которым сидела, и притронулась к холодному металлу. Украшение было достойно королевы. Я не стала лукавить:
- Оно очень красивое.
Гафур повернул меня к себе и заглянул в глаза:
- Я не спрашивал красивое оно или нет. Я спросил, нравится ли оно тебе.
Я медленно кивнула:
- Мне нравится, господин, - а потом тихо добавила: – Но новая книга мне бы понравилась больше.
- Кто бы сомневался, но довольствуйся тем, что есть, - сказал он и легко щелкнул меня по носу.
Мы вышли из его спальни и, пройдя небольшой коридор, оказались в другой комнате. Мое внимание сразу привлек низкий стол, на котором было расставлено множество различных блюд.
- Доброе утро, - услышала я знакомый низкий голос и быстро глянула вглубь комнаты.
На меня смотрели темные глаза, и я пропустила удар сердца.
- Здравствуй, Аббас, - улыбнулся Гафур, подвел меня к столу и усадил на подушки. – Как прошла твоя ночь?
- Спасибо, Гафур, все хорошо.
Мужчина кивнул другу и посмотрел на меня:
- Моя ночь тоже прошла очень хорошо.
Мое лицо залила краска стыда, и я опустила голову. Гафур сел возле меня, а Аббас напротив. Мы начали завтрак, мужчины вели свой разговор, в который я не вслушивалась. Я очень остро ощущала на себе легкое проглаживание руки Гафура, и еще острее взгляд Аббаса, под которым мне становилась особенно неуютно. В какой-то момент я вскину на него взгляд, готовясь отразить осуждение, но не прочитал во взгляде мужчины ничего, кроме спокойствия. Завтрак, тянувшийся казалось вечность, наконец, подошел к концу, и Гафур, после легкого поцелуя в губы, отослал меня к себе. Я быстро поднялась и почтительно поклонилась, а потом мгновенно скрылась в коридоре, чувствуя на своей спине два мужских взгляда.
Я стремительно шла по коридору гарема, не желая встречаться ни с кем, и только когда закрыла дверь своей маленькой спальни, перевела дух. Мне хотелось побыть одной и подумать обо всем, что произошло, но мне не позволили остаться одной. Сначала Ламис влетела в комнату, точно ураган, и радостно хлопая в ладоши, закружилась вокруг меня:
- Моя девочка, я так рада за тебя! Так рада! Карим мне все рассказал. Теперь у нас много дел, надо собрать все твои вещи и перенести в спальню побольше.
- Мне нравиться и эта спальня, - буркнула я.
Ламис погрозила мне пальцем:
- Ну, уж нет! Ты не можешь отказываться. Ты стала фавориткой господина, а значит, достойна только самого лучшего. И я лично прослежу за тем, чтобы оно у тебя было.
Я не стала с ней спорить, это было бесполезно. Я медленно села на кровать, безмолвно наблюдая за тем, как Ламис и три рабыни занялись моими вещами. Через два часа я уже седела на новой кровати в новой, большой спальне, окна которой выходили в цветущий сад. Рабыни ушли и Ламис тоже, заяви, что у неё еще много дел, и я подумала, что, наконец, побуду одна. Но через пару минут дверь снова раскрылась, и улыбающаяся Батул вплыла в комнату, даже её я не хотела сейчас видеть.
- Ты очень рада, я знаю, - устало произнесла я.
Батул присела возле меня и улыбнулась:
- Да, я рада. Похоже, гораздо больше чем ты.
- Ты же все понимаешь
— Понимаю.
Батул обняла меня и начала гладить по волосам:
- Вот увидишь, быть фавориткой не так и плохо. Все слушают тебя, выполняют любые прихоти и даже боятся. Мне нравилось, это тепленькое местечко, - улыбнулась она.
- Я приберегу для тебя это «тепленькое местечко» и сразу отдам обратно, как только ты отойдешь от родов, - ответила я на улыбку улыбкой.
- О, Джуман, оставь себе, теперь у меня будет место гораздо лучше. Я буду матерью первенца господина, а это важнее любой фаворитки. Так что как не крути, я все равно главнее тебя, - притворно строго сказала Батул, и мы рассмеялись. Девушка обвела взглядом комнату: – Хорошо, что Карим велел переселить тебя в эту спальню, моя рядом, так что теперь мы сможем гораздо чаще видеться. Тебе нравятся твои новые покои?
- Да. Если бы только они не шли с довеском.
Батул строго сказал:
- Все, хватит плохих мыслей. Теперь у тебя начнется другая жизнь. Будь благодарна за неё. В гареме все говорят только о тебе и Исад, - подруга замолчала и как-то странно на меня посмотрела. Я взволновалась, понимая к чему клонит Батул. Я не хотела ничего знать, но подруга была намерена меня просветить: - Исад провела ночь с Аббасом.
Я быстро поднялась с постели:
- Не хочу ничего знать.
- Исад делает печальный вид и говорит всем, что Аббас очень требовательный и жесткий любовник. А сама вся светится от удовольствия, точно путник в пустыне, который напился вдоволь у ручья, - продолжила Батул, будто и не слышала меня.
Я резко обернулась к ней:
- Сказала же, не хочу знать!
- Нет, ты меня выслушаешь! – взвилась Батул и тоже встала. Я никогда не видела её такой, может и правда в ней растет сын господина, отважный воин, который и своей матери передает властную силу. – Он выбрал Исад вчера, как только вы с господином ушли, и не отпускал всю ночь. Ей он, как и тебе, дарил свою нежность и любовь.
Я начинала злиться, но понимала, к чему она клонит:
- Мне это не интересно.
- А мне вот интересно: кого он выберет в следующий раз?
- Батул, - остановила я девушку. – Я все поняла, хватит.
- Нет, Джуман, не хватит! По глазам вижу, тебя задели мои слова. Но со временем я, надеюсь, твоя одержимость этим мужчиной пройдет. Так будет лучше для всех, особенно для тебя, - Батул подошла ко мне и сжала мои ладони: - Я забочусь о тебя, так же как ты обо мне. Я хочу уберечь тебя от беды.
- Я знаю.
Она улыбнулась и заметила:
- Очень красивое ожерелье, все наложницы позеленеют от зависти.
Я и забыла, что на мне был подарок Гафура. Я тут же захотела его сорвать и выбросить в окно, но остановила себя, ради спокойствия беременной подруги. Я улыбнулась:
- Мне тоже оно нравится.
Глава 12.
Оказалось, самая большая привилегия фаворитки гарема, это всегда быть в курсе всех новостей. Я иногда, и сама не понимала, как до меня эти самые новости доходят. Но я была в курсе всего: где и с кем господин проводит время, кто бывает у него в гостях, и куда он уезжает; я знала, что готовит повар, что будут исполнять музыканты и танцовщицы, какими драгоценностями пополняется местная сокровищница и много другой ненужной чепухи. Но самой невыносимой для меня была информация о других наложницах, о них мне рассказывали буквально все: что женщины едят, пьют, одевают, куда ходят, чем болеют, о чем говорят в спальнях, купальнях, садах, как проводят ночи с господином. От всех этих подробностей меня тошнило, но Батул наставляла, что это очень важная информация, которую непременно надо знать, чтобы в гареме был порядок. Я чувствовала себя работником тайной канцелярии, который следила за порядком в любом государстве. Но ведь Ламис говорила мне, что гарем и есть настоящее маленькое государство. Только я никак не могла взять в толк, почему именно мои уши должны быть пристанищем для этой информации, и что мне делать со всеми этими сведениями? Плести интриги я не хотела, а для развлечения сведения были чересчур личными и почти всегда скучными.