Нас прервал Аббас, он решительно подступил к кровати и обратился к врачу:
- Мы все вынесли из комнаты, как вы и велели. Дальше что?
- А дальше нужно плотно закрыть окно и прибить к двери с той стороны плотную ткань, а лучше ковер. Еще понадобиться жаровня с камнями. Наша задача сделать из комнаты настоящую баню, и поддерживать температуру несколько дней, чтобы хорошенько прогреть её грудь.
Аббас кивнул слугам и те тут же принялись исполнять приказ. Когда все было сделано, доктор взглянул на меня:
- Ну что, милочка, готовы побороться за свою жизнь? - я нерешительно кивнула. Доктор улыбнулся: - Тогда приступим к лечению.
Лучше бы я умерла от бесполезных микстур восточного лекаря, чем терпеть то адское лечение, которое придумал для меня этот европейский шарлатан. А я и вправду была как в аду – температура в комнате поддерживалась очень высокая. Три неимоверно долгих дня мучитель не выпускал меня из сооруженной им палаты и не сбавлял жара, который исходил от двух небольших жаровен. Горячий воздух врач постоянно наполнял тяжелым ароматом каких-то трав и масел, что делало пребывание в каменной палате еще более невыносимым. Доктор, имя которому было Рональд, а на деле Изверг, постоянно натирал мою грудь какими-то жгучими смесями и заставлял пить горячие микстуры. Он видно решил сжечь меня заживо и снаружи, и внутри.
Но надо отдать Рональду должное, через три дня мне стало легче: кашель уменьшился, боли в груди почти прошли. Тогда из моей комнаты вынесли одну жаровню, а вторую зажигали только ночью, чтобы поддерживать тепло. Через пять дней меня вынесли на несколько минут на воздух, а через семь разрешили выйти самой на целый час. Через десять дней я покинула импровизированную палату с окончательным диагнозом – полностью здорова.
Глава 14.
Я сидела в удобном кресле и куталась в шелковую шаль, скорее на правах недавней больной, чем от холода. Проворные рабы, под строгим надзором Фаизы, разбирали завалы роскоши в моей спальне. Каждый раз, прежде чем унести какую-то вещь они на секунду замирали, в ожидании моего приговора. Отрицательных было больше чем положительных, и вскоре комната стала просторной и уютной. Я обвела взглядом свой новый дом и улыбнулась женщине:
- Так гораздо лучше, спасибо.
- Еще раз простите меня, госпожа. Когда господин Аббас сообщил мне, что привезет вас в дом, я решила, что вы захотите жить в роскоши.
- Я приелась ею в прошлом месте своего обитания, - я посмотрела в большое окно, через которое было видно океан. – Давно ты живешь в его доме?
- Как только дом был построен. Пять лет назад, господин перевез меня сюда из дома своих родителей.
- Ты смотришь и за хозяйством, и за гаремом? – задала я интересующий меня вопрос.
- Только за хозяйством, госпожа. В этом доме нет гарема.
В этом доме нет, значит, есть в другом, подумала я и посмотрела на женщину:
- Я стану помогать тебе с хозяйством, если ты не будешь против этого, Фаиза.
Женщина кивнула, но пояснила:
- Как решит господин.
Я понимающе улыбнулась и отпустила Фаизу, у которой должно быть много дел. Я снова посмотрела в окно – меня неимоверно мучил один вопрос, на который женщина вряд ли могла ответить: «Если здесь нет гарема, на правах кого я нахожусь в этом доме?»
Я решительно поднялась на ноги и вышла из комнаты. Все пора брать жизнь в свои руки, не зря же я забрала её из рук смерти?
Нужный мне человек нашелся не сразу, но, когда знакомое лицо промелькнуло в окне первого этажа я, не задумываясь, вышла на улицу. Аббас тренировался в боевых искусствах со своим рабом: босые ноги быстро ступали по белому песку, сильные руки молниеносно разили цель, обнаженный торс искрился от пота, напряженный взгляд не упускал ни одной мелочи. Я замерла на месте, любуясь красивым мужчиной, который очень легко и грациозно вел смертельную схватку. Я растворилась в увиденном, поэтому не сразу осознала, что мое появление замечено. Аббас кивком головы отпустил раба и подошел ко мне:
- Зачем ты вышла из комнаты?
Очарование момента разрушил его резкий вопрос. Я вскинула подбородок:
- Я что пленница в этом доме?
Мужчина внимательно осмотрел мое лицо и сказал:
- Ты только оправилась от болезни, а на улице сегодня сильный ветер. Вернись в дом, - он сделал шаг вперед, и мне пришлось попятиться, ступая в тень крыльца.
От меня не укрылся этот акт силы и превосходства, и я сделала еще два шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами:
- Ты не ответил на мой вопрос. Я твоя пленница?
- В плен берут после сражения. Не помню, чтобы между нами было что-то подобное, - его взгляд стал ласков, а голос насмешлив. – Я бы это точно запомнил.
Я сделала еще один шаг назад и вскинула голову:
- Тогда кто я в твоем доме?
Взгляд мужчины ласково скользнул по моему телу, но, останавливаясь на моих босых ногах, стал хмурым:
- Ты не надела туфли, - мгновение и Аббас уже заносит меня в дом, прижимая к груди. В первое мгновение я хотела воспротивиться его близости, но потом уступила: не каждый день тебя носят на руках, так нежно прижимая к себе. Аббас занес меня в мою спальню и бережно уложил на постель. Он навис сверху, внимательно изучая мои губы. Я быстро их облизала, и его взгляд переместился к глазам, в нем пылала страсть: - Не соблазняй меня, Джо. Я сделан не из камня.
- Правда, а мне казалось именно из камня, - с придыханием ответила я и не нашла ничего лучше, чем сомкнуть пальчики на мужских накаченных плечах.
Внутри у мужчины что-то завибрировало, и он издал тихий рык:
- Доктор сказал, что тебе нужен отдых и покой еще несколько дней...
- А потом?
- А потом я буду любить тебя страстно и долго, - ответил Аббас и резко встал с постели. – Отдыхай.
Он направился к выходу, а я села в кровати:
- Аббас! – мужчина обернулся. – Кто я для тебя?
- Моя женщина, - было мне ответом, и он ушел.
Я опустилась на кровать и прикрыла глаза: я получила ответ, который ничего не объяснил, а оставил после себя еще больше вопросов.
Вечером мне, наконец, разрешили спуститься в общий зал поужинать. Нас было трое я, Аббас и Рональд, доктор все еще оставался в доме. Меня обложили подушками и теплыми шалями, а заботливые слуги подавали еду.
- Откуда вы родом, доктор?
- Из Англии.
- Я тоже...
Мое оживление прервал Аббас:
- Я запрещаю вам говорить об этом.
Я удивленно посмотрела на него:
- Почему?
- Потому что в моем доме, будут делать то, что я велю.
- Мы можем выйти во двор, - резонно заметила я. – Правда, доктор?
Старичок посмотрел на меня:
- Прошу вас, барышня, не впутывайте меня в это. Я хоть уже и стар, но еще хочу пожить, - усмехнулся он.
Я недовольно посмотрела на Аббаса:
- И о чем же тогда нам можно говорить в твоем доме?
- О чем хочешь, Джоанна, но не об этом, - Аббас снова занялся едой.
Я посмотрела на старика:
- Как давно вы здесь, на востоке?
- Три года. До этого я путешествовал по Индии и Китаю.
- Значит, вы давно не были на родине? – Аббас снова строго посмотрел на меня. Я вскинула брови: - Что? Может, ты сразу огласишь весь список тем, запретных в твоем доме?
- Думаю, господин Аббас не хочет, чтобы мы говорили про Англию, - понимающе кивнул Рональд. – Не хочет, чтобы я узнал ваше полное имя, Джоанна, и как-то связался с вашими родными. Я прав?
- Да, - ответил Аббас и посмотрел на меня: - Ты больше никогда не увидишь Англию. Забудь о ней. Теперь твой дом здесь.
Я разозлилась:
- Здесь? Здесь это где? В гареме Гафура? В хижине на берегу океана? В твоем доме? Где? Здесь?
Аббас мрачно смотрел на меня:
- Ты еще не здорова. Ты рано вышла из своей комнаты, - он подозвал служанку и велел ей проводить меня в спальню.
Я резко встала:
- Понятно. Здесь, это в твоей тюрьме, которая заменила тюрьму Гафура, - я уклонилась от заботливых рук служанки и прошла к двери, а потом обернулась к доктору: - Мое имя леди Джоанна, я единственная дочь графа Толбота. Передайте ему, если уведете, что его дочь еще не забыла своего настоящего имени, как бы её к этому не принуждали.