- Эй! Это была шутка!
Батул лукаво улыбнулась:
- Правда? – а потом она приподнялась, и мы крепко обнялись. – Я так рада, что ты вернулась.
- Господин привез меня, - ответила я подруге и посмотрела на Гафура, который все это время, молча, наблюдал за нами: - Господин сказал, что ты совсем расклеилась, - я строго посмотрела на женщину: - Разве это хорошо, Батул? Разве так можно?
- Я очень скучала по тебе. Я переживала за тебя, - дрогнувшим голосом ответила Батул, и я поняла, что она ели сдерживает слезы. – Я так рада, что ты наконец поправилась.
Я снова её обняла:
- Ну-ка, перестань. Что подумает твой сын? Что его мама плакса? Я здесь, и со мной все хорошо.
- Обещай, что больше никогда, никогда не будешь болеть. Что больше не оставишь меня?
Я снова посмотрела на Гафура, он с интересом ждал, что же я отвечу. Я прищурилась, мол, нечего так смотреть, и погладила Батул по голове:
- Я буду здесь. Помогу тебе до родов и после, - я снова отстранила Батул от себя и строго сказала: - Только ты должна мне обещать, что больше никакой хандры и страхов. Обещаешь?
- Когда ты рядом со мной, меня ничего не страшит.
- Вот и договорились. А теперь тебе нужно искупаться и переодеться.
- Искупаться, сейчас? – изумилась подруга.
- Да сейчас.
- Но сейчас же ночь.
Я улыбнулась её искреннему удивлению:
- Ну и что? Ты же все равно не спишь. А после купания почувствуешь себя намного лучше. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
Батул неуверенно посмотрела на Гафура, как будто спрашивая у него разрешения. Мужчина перевел на меня взгляд и усмехнулся:
- Джуман привезла с собой книги по западному врачеванию. Она больше не будет читать тебе сказки, звезда моя. Теперь она станет тебя лечить.
Откуда он знает про книги? Я смутилась под его взглядом и посмотрела на Батул, в её глазах стоял легкий испуг:
- Не бойся, господин шутит. Но купание и, правда, пойдет тебе на пользу. А я составлю тебе компанию, если позволишь, мне тоже не помешает освежиться после долгой дороги.
Батул сразу оживилась – то, что она будет не одна купаться ночью, её мгновенно успокоило.
После купания мы переоделись в чистую одежду для сна, и Батул упросила меня остаться на ночь с ней. Я согласилась и легла рядом, укрывая нас легким одеялом.
- Я так рада, что ты вернулась, - в сотый раз сказала Батул. – Без тебя мне было совсем одиноко.
- Я тоже рада видеть тебя.
Она легла ближе ко мне и зашептала, чтобы не слушала служанка, которая сторожила за дверью:
- Когда ты заболела... после той ночи, весь гарем стал с ног на голову. Карим ходил мрачнее тучи, Ламис плакала по углам, а наложницы были в панике, они боялись, что твое безумие заразно. Но больше всех меня пугал господин, он был в ярости. Гафур устроил строгий допрос каждому, кто был в тот вечер подле тебя... Прости меня, Джуман, но мне пришлось передать ему весь наш разговор, - в глазах Батул стояли слезы раскаяния.
Я пожала её руку:
- Ничего, я все понимаю.
- Когда Гафур узнал, из-за чего ты так странно себя повела, в чем была причина, он разозлился ещё больше. Мне показалось, что, если бы на моем месте была другая наложница, господин бы её просто задушил за дурные вести. Но мой сын спас меня от страшного гнева Гафура. Господин уже приказал послать за палачом, чтобы отрезать язык болтливой Ламис, но я на коленях вымолила его не делать этого. Я сказала, что ты никогда не простишь ни его ни меня, если Ламис пострадает. Я сказала, что когда ты поправишься, то будешь винить только себя, если кого-то жестоко накажут за твое безрассудство. Я сказала: «У нашей доброй Джуман и вправду помутится разум, от осознания всей полноты своей вины, если кого-то накажут из-за неё». Господин услышал меня, и отменил приказ. А потом долго смотрел в одну точку, пока тихо не произнес: «Безумец я. Я хочу быть с женщиной, которая меня ненавидит». Затем Гафур посмотрел на меня и спросил: «Что мне с этим делать, Батул?» Я не знала, что сказать ему, чем утешить. Я никогда не видела господина таким, никогда. Он как будто больше не был самим собой, он как будто потерял себя.
Я прикрыла глаза, и Батул замолчала. Я не хотела слышать все это, не хотела чувствовать то, что чувствовала. Мне не должно быть жаль человека, который разрушил всю мою жизнь и причинил мне столько боли. Батул притронулась к моей щеке и тихо произнесла:
- Он любит тебя, Джуман.
Я в ужасе распахнула глаза:
- Нет! Это не любовь! Это лишь жажда обладать тем, что недоступно!
- Джуман...
Я перебила её и резко села в постели:
- Это не любовь, Батул! Поверь. Потому что теперь я знаю, что такое любовь.
Батул в удивлении распахнула глаза – и я поняла, что она ничего не знает о моей жизни после болезни. Я задумалась, а стоит ли ей рассказывать? Стоит ли подруге знать, что теперь в моей жизни есть мужчина, который по-настоящему дорог мне, и этот мужчина не её обожаемый господин. Я снова легла и посмотрела в потолок. Батул не выдержала:
- Ты расскажешь, или так и будешь молчать?
- Что тебе говорили обо мне?
- Что ты заболела, и поэтому я пока не могу видеть тебя, чтобы не навредить моему малышу. А, потом, мне сказали, что для твоего блага тебя отвезли на берег океана, что морской воздух быстрее поможет тебе поправиться.
Батул никто не сказал, что я была при смерти, и я была этому рада. Её не хотели волновать, и это было правильно. Но как ей теперь все объяснить, не рассказывая подробности? Я задумалась, что стоит говорить подруге о своей новой жизни, а что нет. Почему Гафур не предупредил меня, что Батул ничего не знает о том, что я теперь свободна? Но с другой стороны, если мужчина хотел, чтобы я скрыла от подруги свое новое положение, он должен был меня предупредить об этом. У Гафура было на это и время, и возможность, пока мы совершали переход по пустыне.
Батул подозрительно прищурилась:
- Джуман, почему ты молчишь? Я прямо чувствую, как ты решаешь, что рассказать, а что скрыть от меня. Не смей ничего скрывать! Я хочу знать все, - она притронулась к моему плечу: - Пожалуйста, не таись от меня, пытаясь уберечь от плохого. Ты мой друг, я хочу знать о тебе всю правду.
Я повернулась к Батул и грустно улыбнулась:
- Хорошо, только, пожалуйста, не переживай. Не забывай, что сейчас я здесь с тобой, и со мной все хорошо, - женщина кивнула, а я начала свой рассказ: - После той ночи, я сильно заболела, страшный кашель душил меня. Местный лекарь перепробовал все средства, но ничего не помогало. Он опустил руки, и я тоже. Мне, казалось, что еще пару дней болезни, и я отправлюсь на небеса, к своей матери, - я грустно улыбнулась. – Мне не хотелось жить, Батул. Казалось, ничто больше не удерживает меня на этой земле... а потом ко мне пришел господин. В его глазах я прочитала, что выгляжу так же, как и ощущаю себя, почти мертвой. Гафур спросил, чем может помочь мне, что сделать для меня. И я попросила его об единственной вещи, которая еще не потеряла для меня смысла. Я попросила его отпустить меня, дать мне свободу, чтобы умереть, как и родилась вольным человеком, - по лицу Батул скатилась одинокая слеза, я смахнула её пальцами и грустно улыбнулась. – Если ты не перестанешь плакать, я перестану рассказывать.
Батул быстро утерла глаза и кивнула:
- Уже не плачу.
Я продолжила:
- И он даровал мне желанную свободу. Меня отвезли к океану, где оставили на попечение добрых людей. Все думали, что мои дни сочтены... Но как оказалось, судьба решила иначе. Я получила свободу, о которой давно мечтала, и это начало возвращать меня к жизни. Я снова захотела жить, понимаешь, Батул? Захотела бороться с болезнью, - я вздохнула, подходя к самому главному. Почему-то я не сомневалась, что появление в моей истории Аббаса взволнует Батул больше всего поэтому я решила чуть повременить: - Мне помог европейский доктор, Рональд. Он выявил мою болезнь и точно знал, как её лечить. Неделя жутких процедур, которых я и врагу не пожелаю, и я снова была полностью здорова. И сейчас ты можешь убедиться в этом лично, потому что я перед тобой, живая и невредимая. Только, пожалуйста, не щипай меня больше - усмехнулась я.