Я тихо сказал:
- Я простила тебя, за все.
Он тихо ответил:
- Я дам тебе новый повод меня ненавидеть.
- Гафур...
Мужчина быстро наклонился и завладел моими губами. Я хотела избежать поцелуя, отвернуть лицо, но не успела, он зажал его ладонями. Его губы и язык были настойчивыми, и я вцепилась в плечи Гафура, чтобы оттолкнуть. Мужчина быстро отстранился:
- Ты же сказала, что простила меня, что в твоем сердце больше нет ненависти. Почему тогда отталкиваешь? – в его взгляде светилась картинная презрительная усмешка. - Или это были всего лишь слова, Джуман, просто красивые слова, очередная ложь. Ты же знаешь, ты не сможешь скрыть от меня правду, я всегда знаю, когда ты лжешь.
Мое сердце заныло – Гафур снова отгородился от мира, снова сковал истинные чувства в лед эгоизма и презрения. Он опять надел маску властного господина, которую я так ненавидела раньше. Но теперь я точно знала, что это всего лишь роль, которую Гафур разыгрывает на людях. Разыгрывает для меня. Я медленно подняла руку и притронулась пальцами к его щеке:
- Это хорошо, что знаешь. Значит, ты увидишь, что я не лгу.
Как только мои пальцы коснулись мужской щеки, мне показалось что я услышала, как лед дал трещину. Презрение в глазах сменилось недоумением - я рушила его понимания вещей: я лежала под Гафуром и не боялась ни его власти надо мной, ни жестокости, которую он мог проявить. Но Гафур так просто не сдавался в попытке меня напугать и заставить снова думать о нем, как о монстре. Его глаза сузились, и руки начали медленно задирать мое ночное платье:
- Сейчас и проверим это, Джуман. Даже интересно, каково это быть с тобой, когда ты не испытываешь ко мне ненависти. Может мне даже не понравится, - зло усмехнулся Гафур.
Я, наверное, и правда сошла с ума, потому что продолжала спокойно лежать под ним. Я верила в него, верила, что Гафур больше не принудит меня к близости. Осталось только доказать это самому мужчине. Я подняла руки, и он победно усмехнулся, в ожидании, что я начну сопротивляться или оттолкну его. Но я накрыла руками свой парчовый халат, медленно расстегнула пуговицы на груди и распахнула шелковые полы в стороны. Мужчина проследил за моими руками взглядом и не сдержал тихого вопроса:
- Что ты делаешь?
- То, что ты хочешь. Ты ведь этого хочешь, Гафур? Чтобы я добровольно отдалась тебе, доказывая, что не лгу. Доказывая, что простила тебя. Я готова сделать это.
Он прищурился:
- Какую игру ты затеяла?
Я потянула за завязки на ночной рубашке:
- Больше никаких игр, Гафур. Ты же сам хотел, чтобы между нами больше не было моего притворства. Вот его сейчас и нет.
Гафур приблизил ко мне свое разгневанное лицо:
- Значит, любишь одного мужчину, а готова отдаться другому. Что же это, если не притворство?
Я тихо ответила:
- Я готова отдаться тебе, Гафур, если только ЭТО заставит тебя поверить в искренность моих слов...
Он не дал мне договорить и резко встал с постели:
- Мне плевать на искренность твоих слов. Плевать на тебя. Я больше не хочу тебя. Пошла вон отсюда! - я медленно села и, неспешно, застегнула пуговицы парчового халата. Потом аккуратно откинула на спину волосы и встала на ноги. Все это время Гафур неотрывно следил за мной гневным взглядом: - Может, еще выпьешь воды перед уходом или отведаешь фруктов? – злостно прошептал он, намекая на мою медлительность.
Я посмотрела на него:
- Можно. Я же сказала, что не уйду, пока ты не скажешь мне правду. Почему нарушил свое слова и не отправил гонца...
Мужчина прервал меня, хватая за локоть и буквально вытаскивая из своей спальни. Я бы полетела на пол, если бы не крепкие руки слуги, который дежурил под дверью господина. Гафур толкнул меня в объятия мужчины и яростно прорычал:
- Проводи её до спальни. И проследи, чтобы она оставалась там, пока я не решу обратного. Выйдет оттуда, ты лишишься головы. Ты меня понял!
- Да, господин, - поклонился раб и крепче ухватил меня за локоть.
Я прищурилась:
- Решил запереть меня в комнате?
Гафур не удостоил меня ответом и вернулся в спальню, захлопывая за собой дверь. Я уже собиралась крикнуть ему в след, все, что о нем думаю, но не крикнула – одно дело говорить открыто с глазу на глаз, и совсем другое проявлять неуважение и непослушание при посторонних. Тогда Гафуру придется меня наказать, а ни мне, ни ему (я теперь точно это знала) этого не хотелось. Молчаливый слуга проводил меня до спальни Батул, и толкнул спящую служанку. Та подскочила с испуганным взглядом:
- Что случилось?
- Больше не будешь одна скучать под дверью, - усмехнулась и я прошла в комнату, мою новую тюрьму.
Я устало прислонилась к закрытой двери, отстраняясь от тихого разговора, который вели мои новые тюремщики. Наверное, это моя судьба, вечно попадать в неволю, причем размеры моей тюрьмы с каждым разом уменьшаются. Но заточение того стояло – я не ошиблась в Гафуре: мужчина не стал ни к чему меня принуждать, а значит, я права у него в груди бьется обычное живое человеческое сердце. Только рада ли я этому открытию? Что это знание принесет мне в будущем? Ведь я привыкла считать Гафура главным злодеем и своим личным врагом?
А кем считать его теперь?
Глава 18.
Весть о моем временном пленении утром принес сам Карим. Мужчина учтиво поклонился Батул и строго посмотрел на меня:
- Тебе запрещено выходить из комнаты, Джуман, пока господин не даст другого распоряжения.
Батул удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на Карима:
- Что? Почему?
- Так велел господин, - ответил ей Карим, поджимая губы.
- Но почему он так велел?
На сей раз подруге ответила я, потому что Карим явно не собирался этого делать:
- Я вчера имела неосторожность совершить по дворцу ночную прогулку. Но, знаешь, она была очень познавательной. Например, я узнала, что ношу под сердцем ребенка, - Батул испуганно расширила глаза, а я продолжила: - Узнала, что ты знаешь об этом, Карим знает об этом, и еще, наверное, половина гарема знает об этом. Но никто из вас не решил просветить в этом меня. Вот мне интересно, почему? Ну, с Каримом все ясно. А ты Батул? Почему ты мне ничего не сказала?
На женском лице появилось раскаяние, и подруга нервно сжала руки:
- Джуман, я не была уверена в этом. Просто предположила, что это возможно.
- И сразу сообщила об этом Кариму. Кариму, Батул, не мне.
Женщина подошла ко мне и села напротив:
- Прости, Джуман. Я просто боялась ошибиться, не хотела волновать тебя раньше времени.
- Никто не хотел волновать меня раньше времени, - ответила я. – Какая забота о моей персоне.
Батул взяла мои ладони в свои и сжала:
- Джуман, скажи, что прощаешь меня. Прошу.
Ну как я могла на неё обижаться, я улыбнулась и ответила на пожатие:
- Я не злюсь на тебя, Батул. Только обещай мне, что больше никаких тайн.
- Обещаю, - улыбнулась подруга и посмотрела на Карима. – Я хочу поговорить с господином. Спроси у него, когда он сможет меня принять.
Я не хотела, чтобы Батул решала мои проблемы, и тем самым сама становилась под удар, поэтому остановила её:
- Не нужно, Батул. Господин вчера был мною недоволен, - смягчила я правду. – Давай дадим ему время, чтобы остыть.
Батул сомневалась пару мгновений, а потом все же отменила свой приказ и отпустила Карима. Когда за мужчиной закрылась дверь, она тихо спросила:
- Что ты вытворила на этот раз?
Я усмехнулась:
- Всего лишь уличила Гафура во лжи.
Взгляд Батул расширился, в нем поселился ужас:
- Что ты сделала?!
Я успокаивающе пожала её руку:
- Все хорошо, Батул, не беспокойся. Все обошлось. Господин, конечно, злится, но думаю больше на себя, чем на меня.
- Сейчас же расскажи мне все!
Я быстро поведала подруге о своем ночном приключении, разумеется, опуская самые острые моменты и ненужные для неё подробности. К концу моего рассказа Батул совсем успокоилась, а на её лице появилась загадочная улыбка: