- Да, немного. Всего лишь на все, - кивнул Гафур и обратился к врачам: – Идите и сообщайте мне обо всём.
Мужчины кивнули и пошли по коридору. Я посмотрела на Гафура:
- Пожалуйста, пусти меня к ней. Всего лишь на пару минут.
- Зачем?
- Я обещала Батул, что скоро вернусь, не хочу нарушать свое слово. Я только представлю ей Рональда, и сразу уйду. Обещаю.
- Хорошо, - кивнул Гафур. – Я жду тебя у себя в комнатах. И если ты не придешь через пять минут, Джуман...
- Я приду, господин. Через пять минут.
Глава 19.
Я медленно встала с подушек, на которых до этого пыталась читать книгу и снова начала ходить по комнате Гафура. Мужчина оторвал взгляд от свитков, которые просматривал и велел:
- Сядь и успокойся.
- Почему от них нет никаких вестей так долго? Может мне сходить...
- Я сказал, сядь.
Я хмуро взглянула на него:
- Я не могу сидеть без дела, не зная, что там происходит.
- Если бы произошло что-то важное, мне бы уже сообщили. И ты не сидишь без дела, ты, кажется, читаешь книгу, - приподнял он бровь.
- Ну, да, как же, читаю. Одно предложение уже сто первый раз. И если ты сейчас спросишь, о чем оно, я тебе не скажу.
- Тебе нужно успокоиться, Джуман. Твое волнение ни для кого не на пользу. Подумай о ребенке.
- Гафур, прошу тебя, хватит в каждом предложении напоминать мне о моем ребенке. Я помню о нем, - разозлилась я.
- Так если помнишь, значит сядь и успокойся.
- Я не могу по твоей команде успокоиться. Это так не работает.
- Мне все равно, как это работает. Но если ты не возьмешь себя в руки, я велю опоить тебя сонной травой, для твоего же блага.
Я хмуро уставилась на него, Гафура не уступал мне взглядом. Но надо признать, мужчина был прав – мое волнение никак не помогало Батул, и мне тоже было не на пользу. Я снова села и взяла в руки книгу, а потом, вспомнила о нашем прерванном утреннем разговоре. Я посмотрела на мужчину:
- Господин. Ты хотел открыть мне правду утром, но нас прервали.
- Позже, Джуман, - не отрывая взгляда от свитка, оборвал он.
- Почему не сейчас?
Гафур строго посмотрел на меня:
- Я сказал позже.
- Но...
- Джуман, - холодно прервал меня мужчина. - Я и так позволил тебе в последнее время много вольности, которая граничит с дерзостью. Остановись. Не испытывай судьбу.
Я вняла его предупреждению и только тихо заметила:
- Я просто не понимаю...
- А тебе и не нужно ничего понимать. Просто делай, что тебе велят.
Моя гордость снова подняла голову:
- Но я ведь больше не твоя рабыня и ты не можешь мне приказывать, - тихо, но твердо заметила я.
Гафур отложил свиток и приподнял бровь:
- Ты так уверена в этом? Уверена, что, живя под крышей моего дома, не должна выполнять моих распоряжений?
- Распоряжений, возможно, но не приказов, - я пыталась не спровоцировать конфликт. – К тому же, как только Батул окрепнет после родов, я сразу уеду.
- Ты уедешь тогда, когда я позволю, - тихо заметил Гафур, но в его голосе звучала сталь.
Я вскину на него тревожный взгляд, который до этого прятала и возразила:
- Мы так не договаривались.
- Мы вообще ни о чем с тобой не договаривались, Джуман. Я не веду переговоров с женщинами.
Что? Я в изумлении распахнула глаза:
- Но ты обещал! Обещал, что я останусь свободна. Что ты отправишь к Аббасу гонца. Что я останусь в гареме только до родов Батул! Ты смотрел мне в глаза и обещал все это! – Гафур молчал. Я не верила, что могла быть так наивна и поверить ему! Я в тревоге прошептала: – Ты врал мне? Всё это были пустые слова? Ты не собирался выполнять обещание?
- Я же сказал, что дам тебе новый повод меня ненавидеть, - тихо заметил он.
Это не могло происходить в действительности! Только не со мной, только не снова! Я сама, своими собственными руками позволила ему это. Сама, пришла в западню, расставленную так просто и бесхитростно. Сама поверила человеку, которому не должна была верить никогда. Сама простила Гафура, разглядев в нем благородные качества, которых просто не существовало. Нет, этого не могло быть! Я не могла ошибиться в нем так жестко! Я смотрела на Гафура, и пыталась снова возненавидеть его, снова испугаться, но в моем сердце ненависти больше не было. Я медленно встала на ноги:
- Я не верю тебе. Ты не можешь так со мной поступить.
- Верь, во что хочешь, Джуман, от этого истина не станет иной.
- Нет, Гафур, нет! Это все не правда, - затрясла я головой, отказываясь признавать очевидное: – Ты не такой. Ты не можешь так поступить. Ты бы не отпустил меня ночью, если бы все это было правдой...
- Ты носишь под сердцем ребенка и должна его благополучно родить. Тем самым я отдам Аббасу долг жизни. После этого ты снова станешь моей наложницей, и тогда узнаешь, как я могу поступить с женщиной, которая предала меня, добровольно отдавшись другому мужчине, - тихо ответил Гафур, а в его голосе стоял холод. Этот холод сковал меня, точно цепью, все во мне заледенело и, кажется, даже моя душа покрылась коркой инея. Мужчина сузил глаза: - Что, уже не считаешь меня добрым и сострадательным? Снова боишься и ненавидишь?
Я прикрыла глаза, и с силой сжала кулаки. Нет! Я не позволю этому снова случиться. Больше нет! Лед треснул, и я снова почувствовала тепло, которое возвращалось в мое тело. Я открыла глаза и спокойно посмотрела на Гафура:
- Все что я испытываю к тебе, это сострадание. Мне жаль тебя, господин. Жаль, потому что ты не видишь того, что вижу я.
- И что же ты видишь? – напряженно спросил мужчина.
- Я вижу тебя. Тебя настоящего, - честно ответила я.
В комнате повисла тишина, но она была звенящей. Наши взгляды скрестились, и тысяча картинок пронеслась в моей голове. Я вспомнила себя маленькую возле бабки, себя сидящую на своей первой кобыле, себя на руках у отца в его кабинете, себя в новой красивой шляпке, себя на первом балу. Я вспомнила себя истерзанную плетью, себя в агонии насилия, себя униженную на коленях, себя запуганную и покорную. Я вспомнила бессонные ночи, радость чтения, прогулки в саду, удушливый запах банных масел и приторный вкус восточных сладостей. Я вспомнила ощущения мужских рук на коже, рук Гафура. Его поцелуи, его ласки, его страсть и шепот. А потом я вспомнила его взгляд, как Гафур смотрел на меня при нашей первой встрече на корабле. Как смотрел ночами, которые я проводила в его спальне. Как смотрел на меня, когда мы случайно встречались в залах и коридорах гарема. Как смотрел, когда я была рядом с Батул и заботилась о ней. И как смотрел тогда, в той тесной задымленной комнате, когда думал, что больше меня не увидит.
Как смотрит сейчас.
Вся полнота осознания накрыла меня с головой, обрушилась точно снежная лавина. Почему раньше я не замечала этого взгляда? Почему не видела того, что теперь стало очевидным? Почему была так слепа? Потому что не хотела смотреть, не хотела видеть, не хотела знать. Я и сейчас не хотела знать, но это уже было не в моей власти – ведь я прозрела, неожиданно и полностью. Я увидела то, что видели остальные, особенно Батул. Теперь мне стали понятны фразы подруги о любви и её загадочная улыбка сегодня утром.
Я не сдержала тихого шепота:
- Это не может быть правдой. Ты не можешь испытывать этого ко мне, - Гафур сжал кулаки, а я облизала губы, потому что они вмиг пересохли: - Скажи, что это неправда.
- Это не правда, - прорычал мужчина.
Он лгал мне. И я и Гафур поняли это одновременно. Я прикрыла глаза:
- Гафур, пожалуйста...
- Аббас мертв, - резко бросил он.
Что... Что он говорит... Я сильнее зажмурилась.
- Он мертв. Был бой, войско султана понесло потери. Аббас мертв. Я знал это уже тогда, когда приехал за тобой в его дом. Я не сказал тебе, чтобы ты поехала со мной. Скрыл это, чтобы выманить тебя из его дома. Аббас мертв. Он не приедет за тобой. Не спасет тебя. Не защитит от меня. Аббас мертв, Джуман. Твой возлюбленный мужчина мертв.
- Хватит! – я резко распахнула глаза. – Хватит повторять!!! Я поняла и с первого раза. Он... мертв.