Ему неприятно, неловко было на нее смотреть. Он давно стеснялся своей жены, собственно, он с самого начала ее стеснялся. Наверное, потому и жалел.
Впрочем, сейчас он жалел себя. Тоня скоро окончательно исчезнет из его жизни, и что после этого с ним будет, он не знал.
– Слушаю, – пробурчал Колосов. – Слушаю, рассказывай.
Ася не виновата, что до сих пор выглядит провинциальной неудачницей. Она не виновата, что выросла в подмосковном рабочем поселке, еле-еле окончила десять классов и даже мечтать не могла о высшем образовании.
Во всем виноват только он один.
Сидеть в чужой машине было неуютно, скучно и глупо, Тоня совсем извелась, без конца доставая телефон, чтобы узнать время.
– Я его упустил, – виновато бросил Корсун, наконец-то плюхнувшись рядом с ней. – На «Комсомольской» упустил, у трех вокзалов.
Он давно не чувствовал себя виноватым, много лет.
– Ничего, – утешила его Тоня. – Я бы тем более упустила. Спасибо тебе.
Ореховые глаза опять оказались совсем рядом. Ему нравилось смотреть в ее глаза и хотелось подольше с ней не расставаться, а возвращаться к девушкам, которым никогда не пришло бы в голову купить деревенский платок, совсем расхотелось.
То ли от неудачной слежки, то ли еще отчего-то, он внезапно и не к месту оробел, как когда-то в школе, хотя никогда не отличался робостью, особенно с женщинами. Да и в детстве он был высоким и сильным, сильнее всех в классе, хотя специально мышцы не накачивал. И учился лучше всех. А перед Антониной Невзоровой робел.
– Давай я отвезу тебя домой.
– Спасибо.
– Только теперь уж доведу до квартиры.
– Спасибо, это лишнее.
– Не лишнее, – пробурчал он. – Меня мама так учила.
– У тебя хорошая мама, – улыбнулась Тоня.
– Она умерла, когда я учился на втором курсе, – неожиданно сказал он то, чего никогда никому не говорил, тем более «любимым девушкам».
Она ничего не ответила, только посмотрела на него, а он как дурак понес уж вовсе лишнее.
– А больше у меня родственников не было.
– Как же ты… выжил, Коля?
– Выжил как-то. Хорошие люди помогли. – Теперь он пожалел, что его потянуло на откровенность, испугался, что она начнет выспрашивать подробности, но Тоня ничего больше не спросила.
Она молчала, и ему показалось, что она поняла все то, чего он не произнес: как нелегко ему пришлось, одинокому студенту-второкурснику.
У подъезда она вновь решительно с ним распрощалась, и он этому даже обрадовался. Что-то стало тянуть его к ней, мешать вернуться к привычной жизни, а он не любил, когда ему мешают.
– В общем, Коля потерял его на «Комсомольской», – рассказывала Тоня.
Тимошка заснул, на Лилиной кухне было тепло и уютно, Тоня сильно проголодалась и устыдилась, заметив, что почти опустошила вазочку с печеньем.
– Этот Коля… Он не может быть связан с моим вымогателем?
– Лиля! – возмутилась Тоня. – Ну что ты выдумываешь? Шантажист не мог знать, что ты прибежишь ко мне за деньгами и я узнаю про шантаж. А Коля-то тем более.
– Я тебе отдам деньги самое позднее, когда Иван приедет, – спохватилась Лиля.
– Не к спеху. Ты лучше скажи, почему не хочешь позвонить Ивану?
Лиле было плохо, страшно, из глаз текли слезы, но она этого не замечала. Тоня отчаянно ее жалела и вдруг поняла, что чувствует себя виноватой перед ней, потому что после встречи с бывшим одноклассником ей стало отчего-то не то чтобы весело, а как-то легко, и даже Лилины неприятности перестали казаться пугающими.
– Я не хочу его волновать, – Лиля потрясла головой, достала носовой платок из домашних брюк, промокнула глаза. – Я боюсь. Иван гипертоник, у него и так давление иногда зашкаливает, он от меня это скрывает, но я знаю.
– А приедет Иван, узнает, что здесь произошло, лучше будет?
– Пусть спокойно продает дом. Пока сама справляюсь, срывать его не буду.
Тоня сомневалась, что Лиля сама справляется. Конечно, походить на сумасшедшую она перестала, но Тоня видела, что она на пределе.
– Давай попробуем телефон шантажиста пробить. У тебя есть знакомые в полиции?
– Откуда? Я же по гражданскому праву специализируюсь, а не по уголовному.
– Лиля, но нельзя же просто сидеть и ждать, когда он опять потребует денег. Вот позвонит он завтра, и что ты будешь делать?
– Возьму кредит… Не знаю, что буду делать! Не знаю я ничего!