Впрочем, почему бы не мне?..
Кто сказал, что человек двадцатого века не в состоянии трезво, по возможности точно оценить меру ему отпущенного и им исполненного? Почему самомнение, переоценка собственной персоны так уж обязательно должны заслонить от него объективную истину? Неужели наше сознание неспособно хоть изредка вырываться за пределы успокаивающей, убаюкивающей защитной психологической функции, которая заведомо сглаживает при самоанализе наши промахи, неудачи и глупости, подкрашивая их розовым флёром самовлюбленного умиротворения?..
Хотелось бы верить, что это не так.
Тогда дураки не воображали бы себя гениями, а гении не сомневалась в своей гениальности. Конечно, лучше быть несостоявшимся гением, чем законченным дураком. Не помню, чья это мысль. Кажется, Лихтенберг[15].
Результат зависит от гармонии, приблизительного равновесия между дарованием, полученным от природы, и волей, твердостью духа, умением идти к цели, не отклоняясь, которые человек в известной степени воспитывает в себе сам.
Примеров множество, когда люди, может и не обладающие избытком природных данных, достигали несравненно большего, чем баловни судьбы, потому что были одержимы и д е е й, были упорны, дерзки в ее осуществлении. Сквозь ошибки, через препятствия, пропуская мимо все, что не относится к делу!
Был я таким?
Нет же. Ясно, что не был. Это удел личностей выдающихся, а я — обыкновенный смертный.
Но спрос-то есть и со средних!
Главный смысл человеческой жизни — отдача: чем щедрей отдавать, тем она полней и ярче. И я должен попытаться ответить на нелегкий вопрос: все ли отдал, что мог, верно ли нашел точку опоры, на тот ли рычаг налегал и достаточно ли высок его КПД?
А сомнения есть. Я несу их с собой.
В молодости втихомолку сочинял. Рассказы. Пр-моему, плохие. Однажды, движимый жаждой признания, понес их в газету. Мне сказали, что у меня есть задатки и со временем я, может быть, стану писателем. Но не напечатали.
А я не стал. Набрел в одной книжке на афоризм: «Если можешь не писать — не пиши» — и забросил. Смог.
Сразу после института начинал сдавать кандидатский минимум. Хвалили. Прочили ученую будущность. Почти все экзамены сдал, но заболел и тоже бросил.
Вот и думай — не там ли осталось мое призвание? Не угадал его? Не хватило упрямства и мужества?
Я знаю: размах всегда сильнее удара. Прочитай эти строки Сафар Бекиевич, он высмеял бы меня и тотчас напомнил бы второй закон Ньютона — сила действия равна силе противодействия. Но то — в физике, а то — в жизни. Между материалом и его реализацией знака равенства не поставишь. Не может, не должно быть на земле человека, если он не потерял способности мыслить, который сказал бы, положа руку на сердце: «Я совершил все, что хотел. Я ни о чем не жалею».
И все-таки не громкий, но неослабевающий внутренний голос твердит мне, что задолжал я не слишком много. И кое-что сумел бы еще наверстать.
Разумеется, с оговорками. Я как-то писал о разных своих недостатках, стараясь избежать позы. Но не обо всех.
Та борьба, которую я вел с детства с самим собой, со своей робостью, неуверенностью и вечной рефлексией, породила и обратное — излишнюю категоричность, нетерпимость к людям, которые казались мне хуже меня. Те, кого я не люблю, к кому отношусь холодно, кого презираю, — всегда знают это. Рядом с ними я становлюсь резок, заносчив и невозможен. Люди неинтересные, серые (по моему разумению) мне безразличны, я шагаю в обход, не задерживая на них даже взгляда, хотя потом сожалею: почему я так уверен, что они тусклы и глупы, кто дал мне право считать себя всеведущим?..
Слава богу, что никогда не переносил этого на детей. Среди них для меня не могло быть ни скуки, ни серости, потому что характеры еще не готовы, их нужно лепить, поправлять и облагораживать.
Так что же мы имеем?
Немалый учительский опыт, какие-то знания и несколько поколений детей, которые по сей день шлют мне добрые благодарные письма. Я был с ними честен. Могу поклясться. И то, что я делаю, доставляет мне радость.
Значит, нечего беспокоиться?
А несбывшиеся надежды?
Серьезного писателя из меня бы не вышло. Науку я тоже вряд ли бы облагодетельствовал. А зачем быть посредственностью? Ради сладкого пирога?..
И все же проклятое «а вдруг» существует. Вдруг я совершил ошибку?..
В преддверии пятидесяти подводить итоги, пожалуй, несколько рановато. Но прикинуть стоит. С чем придешь к финишу, когда Косая станет у изголовья?..
Я часто прислушиваюсь к себе и рад, что наступающая старость меня не пугает. Да и чувствую я ее шаги только физически. Белеют виски, барахлят нервы, нога все чаще отказывается служить. А внутри нет никакой старости. И встречу я ее, наверно, спокойно, хотя совру, если скажу, что не согласился бы на отсрочку. Немного обидно: вот-вот, кажется, приблизился к заветной черте — жизнь открыла свои секреты, есть понимание ее смысла, есть мудрость, пусть относительная, не иссякли силы, но не успеешь моргнуть, как зазвенит он, твой последний звонок…