– Опусти меня, Эдвард, я могу идти сама. Однако Эдвард еще крепче прижал Келси к себе.
– Немедленно опусти меня!
Эдвард пошел по коридору и бросил через плечо:
– Пошли за доктором, Уоткинс!
– Не посылай за доктором! Я его не пущу!
– Да, мисс Келси.
– Еще как пустишь! – проворчал Эдвард у самого ее уха.
– Это мы еще посмотрим.
– Жду с нетерпением.
– Мне бы не хотелось обмануть твои ожидания. – Келси не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.
Но именно так и случилось. Когда прибыл врач, Келси как раз вылезла из горячей ванны и Мэри помогала ей надеть нижнюю юбку. В дверь постучали.
– Келси, это доктор Эмерсон, к вашим услугам.
Келси узнала своего семейного доктора. Он был таким добрым и милым человеком, что она просто не могла заставить его ждать за дверью только ради того, чтобы насолить Эдварду. Она быстро накинула платье и сказала Мэри:
– Пожалуйста, впусти его.
– Сейчас, мисс. – Мэри открыла дверь, присела в реверансе перед врачом и вышла из комнаты.
Доктор Эмерсон, полный, румяный и круглолицый, носил очки в металлической оправе и древний белый парик, явно сохранившийся с прошлого века.
Он надул губы, оглядел ее и сказал:
– Что с вами случилось, дитя мое?
– Ничего такого, что потребовало бы вашего внимания, доктор Эмерсон. Я пыталась объяснить это лорду Салфорду, но он и слушать меня не стал.
– Что ж, наш герцог именно таков. Титул обязывает, дорогая моя. – Доктор Эмерсон улыбнулся. – Говорят, вы перевернули в замке все с ног на голову с тех пор как приехали сюда. Это действительно так?
– Кто вам сказал такую нелепицу?
– Я врач. – Он положил свой саквояж на кровать. – Люди доверяют мне не только свои болезни.
– Вы, кажется, играете в шахматы с мистером Мак-Грегором?
– Да. – Доктор тихо засмеялся, при этом его живот затрясся, словно рождественский пудинг. – Вы раскрыли мой секрет.
Келси вздохнула, села на кровать и сникла:
– Видимо, вся деревня уже знает, что я сбежала из замка посреди ночи.
– Да, но, к вашей радости, во всем винят лорда Салфорда. О нем отзываются весьма нелестно.
– Правда? Думаю, он этого заслуживает.
– Я бы не стал торопиться с выводами, дорогая моя. Герцог очень одинок. И с его лицом ему не на что надеяться.
– С лицом у него все в порядке. Я хочу сказать, что к его лицу быстро привыкаешь, все дело в его черством сердце.
– Я вам кое-что расскажу, и вы поймете, что у него есть на то причины. Однажды он пытался войти в общество – после того памятного случая.
– Он пытался? – Келси перебирала пальцами складку на платье.
– Да. Грустная история, да-да. – Доктор покачал головой.
– Что же произошло?
– Он поехал в Лондон. Сезон был в разгаре. Его буквально засыпали приглашениями. В высшем обществе распространились слухи о его лице, и всех разобрало любопытство. Сами понимаете. Кончилось это печально. Первый бал, на котором он появился, превратился для него в настоящий кошмар. Дебютантки падали в обморок, едва взглянув на него. На следующий день в «Газетт» появилась заметка о происшедшем со всеми подробностями. Он тут же покинул Лондон и с тех пор живет здесь, в глуши. Вдали от света. Словно отшельник. А ведь он еще молод. Мне жаль его. Я знаю, как он обошелся с вашим отцом, но знаю также, что вы великодушны и умеете прощать. – Он сжал ее руку.
– Я впервые об этом слышу, – тихо произнесла Келси, судорожно сглотнув.
– Неудивительно. Ведь в то время вы были совсем ребенком. – На его губах появилась теплая улыбка. – А теперь, может, вы позволите себя осмотреть, чтобы порадовать нашего угрюмого герцога? Уверен, он сейчас мечется по библиотеке, места себе не находит от волнения.
– Вы думаете?
– Не сомневаюсь. – Он посмотрел на нее поверх очков.
– Ладно, осматривайте, это не повредит, – согласилась Келси, терзаясь мыслью о том, что наговорила Эдварду столько обидных слов. Господи, если кто-то и имеет право быть эгоистом, так это Эдвард.
Доктор Эмерсон коснулся ее спины. Она вскрикнула и дернулась.
– Хм, у вас на позвоночнике замечательный синяк!
– Возможно, я его заслужила.
Доктор Эмерсон выпрямился и с любопытством посмотрел на нее:
– Заслужили? Но почему?
– Вам лучше не знать, – ответила Келси и снова дернулась, когда доктор коснулся ее руки. – Мой характер – мой враг. Давно пора научиться держать себя в руках.
– Если не совершать опрометчивых поступков и контролировать каждый свой шаг, жизнь покажется однообразной и скучной.
Он словно прочел ее мысли.
Глава 11
Эдвард шагал взад-вперед перед камином в библиотеке, когда появился доктор, и пошел ему навстречу.
– Как себя чувствует мисс Келси?
– Ничего особенного, несколько синяков. Эдвард с облегчением вздохнул.
– Но все же денек-другой не позволяйте ей напрягаться.
– Я прослежу за этим.
Доктор Эмерсон взглянул поверх очков на Эдварда.
– Надеюсь, вам удастся. С Келси и в детстве нелегко было справиться – так воспитал ее отец.
– Попытаюсь. Присядьте, прошу вас. Хотите чего-нибудь выпить?
– О, нет-нет, благодарю. У меня желчный пузырь пошаливает. Неприятная штука. Но прежде чем покинуть вас, хотелось бы узнать, сказали ли вы Келси о наследстве.
– Нет еще. Я…
Келси грациозно, как и положено леди, впорхнула в комнату. Ее волосы цвета воронова крыла, зачесанные кверху, ниспадали на одно плечо. Темно-зеленое платье подчеркивало изящество форм. Глаза, огромные, бездонно-зеленые, казалось, наполняли светом всю комнату. Глядя на нее, трудно было представить, что совсем недавно она едва не погибла.
– Прошу прощения за беспокойство. Я только хотела перемолвиться словечком с вами, ваша светлость, но могу попозже зайти.
– Нет-нет, – оживился доктор Эмерсон. – Я уже ухожу. До свидания, дорогая. – Он нежно пожал руку Келси, переглянулся с Эдвардом и проковылял к двери.
Эдвард усилием воли отвел взгляд от груди Келси, подошел к бару и плеснул в стакан виски.
– Тебе не следовало вставать.
– Я прекрасно себя чувствую. И мне необходимо поговорить с тобой.
– Ты можешь не начинать, если речь пойдет о Лиззи.
– Да, о Лиззи, точнее, о тех ужасных вещах, которые я тебе наговорила, когда упоминала о ней. Я не имела на это права. Прости меня. Должно быть, ты теперь не питаешь ко мне ничего, кроме ненависти.
– Я никогда не питал к тебе ненависти. – Эдвард повернулся к ней, изо всех сил сжимая графин, который держал в руке. – И почему вдруг тебе взбрело в голову извиняться передо мной? Ах да, конечно, доктор Эмерсон изложил тебе все подробности моей несчастной жизни. Чтобы вызвать ко мне сочувствие. Он большой специалист по этой части.
– Тебе не нужно чужого сочувствия. Не знаю, ты, кажется, преисполнен сочувствия к себе на всю жизнь – ну вот, опять, ты обладаешь уникальной способностью приводить меня в бешенство. Ты весьма агрессивен! – Глаза ее вспыхнули зеленым огнем, она ударила себя кулаками по бедрам. – Неужели ты не в состоянии принять простое извинение? Видимо, нет. Обычное проявление добрых чувств по отношению к себе ты воспринимаешь как сочувствие. Но если у меня и было сострадание к тебе, ты сделал все, чтобы его уничтожить. Ты не только агрессивен, но и крайне эгоистичен.
– Вы закончили свои излияния, мадам?
– Да, благодарю вас, что выслушали меня.
– Очень хорошо. – Он взглянул на нее в замешательстве. Ни одна женщина не высказывала ему своего возмущения, да еще таким тоном, не говоря уже о его жене Маргарет. Та и вовсе молчала, особенно когда сердилась. Неподвижно сидела в кресле, при этом на лице ее не отражалось никаких чувств. Желание исчезало при одном лишь взгляде на нее, как от прикосновения мокрого полотенца. А его мать, Господь да благословит ее душу, никогда не могла как следует на него рассердиться, что бы он ни делал.