Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
- Видите ли. Я приобрел Брокет Холл совсем недавно и за очень приличные деньги. Сначала, меня немало удивил пункт договора, в котором значилось, что дом продается вместе с настоящим привидением. Можете себе представить мою реакцию! Но мне пояснили, что призраки в старинных особняках - это настоящее сокровище. И я купился на красивые байки, выложив еще несколько тысяч долларов сверх установленной суммы. Однако, вместо обычного скромного духа, иногда появляющегося в окнах и безобидно задувающего свечи, я получаю настоящий бич божий! Эти бесконечные вздохи на весь коридор, падающие портреты посреди званого ужина, а мое бренди, оно исчезает прямо из кабинета, стоит откупорить бутылку! Я уже не говорю о безнадежно испорченных, согнутых в дугу клюшках для гольфа! Да, и еще это уродливое кровавое пятно на ковре, которое появляется вновь и вновь какие бы порошки не использовала экономка.
- Простите, что перебиваю, какое пятно?
- Ты забыл упомянуть, Чарльз, что наш милейший призрак, если верить слухам, при жизни был знатным душегубом и распутником. Вот так то! Узнай я это раньше, ноги мы моей не было в этом проклятом месте! – не выдержав, вмешалась в разговор миссис Эшер.
- Только не кипятись дорогая, я как человек деловой, признаю лишь конструктивные решения. Мы заставим наше привидение вести себя, как подобает приличному духу, ведь расставаться с такой экзотикой было бы непростительной глупостью и расточительством.
- Что еще ты придумал !? – с беспокойством в голосе спросила супруга Эшера.
- Все гениальное просто! Я заключу с нашим привидением сделку! А посредником между нами будет Мисс юный медиум! – Эшер озвучил свое решение с такой торжественностью, будто собирался купить очередную компанию.
- Сделку?! Но это невозможно сэр! Мир духов очень тонок, с ними трудно общаться, не то что договариваться! – воскликнула ошеломленная Виктория, и тут же встретилась с жестким взглядом человека, не терпящего, когда его решения ставятся под сомнение.
- А вот это уже ваша забота любезная мисс Койн. – отрезал он, - Вы должны объяснить привидению, что оно должно уважать своих хозяев, узнать его условия, я же предложу свои. Вот и вся хитрость. Поверьте, Чарльз Эшер знает как вести дела!
- Что же, я попробую, надеюсь что призрак окажется сговорчивым - тихо проговорила Виктория, поняв что спорить не имеет смысла
- Очень хорошо, мы поняли друг друга! А сейчас фрау Лецен покажет вам вашу комнату. Сегодня вечером попробуем устроить сеанс. Что вы думаете об этом?
- Разумеется мистер Эшер. Сеанс состоится,– машинально ответила Виктория.
----------------------------------------------
Сдавленные всхлипы девушки раздавались эхом в тишине библиотеки. Здесь она наконец то могла дать волю слезам. Какой же дурой, должно быть, она показалась Эшерам, когда целый час безуспешно призывала мятежного призрака! Ну почему она не могла притвориться, как делали многие псевдо медиумы, просто закатить глаза, изображая глубокий транс и озвучить какую-нибудь тарабарщину!
Она всегда была особенной, сколько себя помнила. Слишком задумчивая, слишком тихая порой, но способная в минуту настоящей опасности постоять за себя с отвагой записного уличного мальчишки. Иногда, после очередной стычки в школе, обрабатывая синяки и ссадины, утирая ее горючие слезы, бабушка не переставала повторять, что такой дар нужно держать в секрете и стараться вести себя так, как все. Но Виктория не могла не оставлять на полях всех своих школьных тетрадей и учебников, наброски странных и пугающих обычного человека видений. Они были незваными гостями, без стука врывались в сознание и заставляли говорить с ними.
Порой ей удавалось их отогнать, но чаще всего приходилось мириться с очередным наглым призраком, который пытался передать какой-нибудь Мэри, чтобы она не смела встречаться с Альфредом, или призвать родственников не ссориться из-за дележа наследства. Все это здорово осложняло жизнь маленькой хрупкой девочки, не привыкшей скрывать свои мысли, врать и изворачиваться. На вопрос «Ты что разговариваешь сама с собой?» она всегда деловито и без колебаний отвечала, что беседует с леди или джентльменом, которого никто кроме нее не видит. Поэтому в школе ее считали чокнутой, и частенько по дороге домой она встречала засаду шайки одноклассниц, которые дразнили ее и обидно обзывались. Вскоре Виктории пришлось научиться больно драться, и они оставили ее в покое. В старших классах она уже так умело маскировалась под прилежную умницу, что окружающие перестали коситься в ее сторону, хотя друзей и знакомых среди «ныне здравствующих» у нее так и не прибавилось.