— Проснулся, Алешенька? Как спина?
— Всё зверски болит, — сварливо сказал Лешка. — Кроме головы. Голова сегодня ночью перестала. Я же говорю — не надо обследований. Чего бабки-то впустую переводить? Через месяц все пройдет само.
— Само ничего не проходит, — сурово сказал папа. — Ты что, боишься? Мужчина должен терпеть боль…
— А я что делаю? — буркнул Лешка и замолчал. Говорить тоже было больно — в груди. Но через силу добавил: — Сянь сказал — через месяц все пройдет, значит, так и будет.
— Какой еще Сянь? — удивленно спросил папа.
— Один мужик. Он меня вытащил, — отозвался Лешка. — Вернее, выкупил. Собой.
Родители посмотрели на него с тревогой. Врач махнул рукой — дескать, не обращайте внимания. И сделал знак выйти из палаты.
— Поспи, — сказала мама, ее голос опять задрожал.
— Мы еще вечером зайдем, — сказал папа. — Держись, Лешка.
Скрипнула дверь палаты. Родители ушли.
— Что ж вы хотите? — доносился до Леши удаляющийся голос веселого врача. — Парня подобрали на улице без сознания, и никто не знает, сколько он там провалялся. Вы не беспокойтесь, все функции мозга понемногу восстановятся. Какие его годы? У мальчишек в его возрасте обалденная регенерация. Тут знаете каких тяжелых привозят, а они через пару недель уходят своими ногами…
«Через месяц все пройдет, — повторил Лешка про себя слова Виктора. Он почему-то был уверен, что целитель не врал. — И искать меня не будут. Он же меня выкупил. Главное — больше никогда в жизни не приходить на тот перекресток…»
Шаги в коридоре затихли. Где-то далеко хлопнула дверь. Лешка вытянулся на кровати и закрыл глаза. Неподалеку бубнили мальчишеские голоса. Судя по всему, соседи по палате играли в «переводного дурака».
— Эй, Леха, хочешь яблочко? — раздалось прямо над Лешиной головой. — Мать приволокла килограмм пять, а медсестра сказала — хранить нельзя. Надо до вечера съесть, потом выбросят.
— Не хочу, — зевнул Лешка. — Впрочем, ладно, давай. Чё-то меня все в сон тянет. Скоро в зимнюю спячку впаду, как медведь, честное слово.
— Так и спи. Когда спишь — поправляешься быстрее. Вон, наш дельтапланерист целыми днями дрыхнет, просыпается только чтобы пожрать, — ответил другой парень. — Кирюха, а ты не спи — вот тебе еще два валета…
В ладонь ткнулось холодное мокрое яблоко. Лешка приподнялся, опираясь на локоть, и запустил в яблоко зубы, оглядываясь по сторонам. На соседней койке шуршали картами две размытые сидящие фигуры. Третья фигура неподвижно лежала на койке слева. Под потолком с гудением горела лампа дневного света. Через незаклеенную форточку задувал холодный ветер.
Обстановка в палате была спартанская, чтоб не сказать, нищенская. Мама еще дня три назад предлагала перевести сына в отдельную платную палату. Но папа неожиданно уперся. По его мнению, предоставляемые удобства не стоили тех денег, которые намеревался с него содрать зав нейрохирургическим отделением. Поэтому Лешка остался в общей палате, в компании еще трех подростков, против чего он, кстати, и не возражал. В компании болеть было как-то легче.
Из разговоров Лешка уже знал, что у соседей, за исключением дельтапланериста, травмы были легкие. Одному банально засветили в драке по лбу железякой, другой влип и вовсе по-дурацки: вошел в Макдональдс, вдохнул тамошний угар — и упал в обморок, да прямо головой об угол. Этого Лешка не понимал, поскольку к жратве из Макдональдса относился с полным одобрением. Родители приучили в детстве, когда фаст-фуд на фоне остального убожества казался оазисом крутизны и роскоши.
— Кирюха, меня «переводной дурак» уже достал. Ты в «тыщу» умеешь?
— Для «тыщи» нужно три человека.
— Ну давай Леху позовем.
— Так он же слепой.
— А мы ему будем все ходы рассказывать…
Лешка лежал, грыз яблоко и по сотому разу обдумывал то, что с ним случилось. Ясно одно — произошло нечто такое, что ни разу ни с кем из его знакомых, и вообще известных ему людей, не случалось. Так что, готовых ответов не было. Приходилось как-то делать выводы самому. Получалось не очень.
Итак, он попал под машину. Чертовски не повезло, но ничего сверхъестественного в этом нет. Просто несчастный случай. Но потом появляется этот Виктор и говорит, что никакой случайности не было. Что Лешку принесли в жертву.
Лешка попробовал ощутить себя жертвой. Вот он лежит, беспомощный как ягненок, и с ним можно сделать все, что угодно. Внезапно он почувствовал себя униженным. Значит, тот бандит считает, что он, Лешка — ягненок? «Он о тебе уже забыл, — вспомнились ему слова Виктора. — Ты для него — пыль под ногами».