– Это крепкая дверь, мне больно.
Мой сосед хоть и приятный, но в то же время большой неженка.
Как-то некрасиво умереть за просмотром «Беверли-Хиллз», и я встаю, чтобы выключить телевизор; тут-то и начинается действие таблеток. Я валюсь на пол, корчась от ужасных судорог.
– Что это?
– Где?
– Я слышала какой-то звук.
– Из квартиры? Это хорошо – значит, он не умер.
– Я хочу попасть к моему младшему брату! – воет моя замечательная сестренка.
Я лежу посреди комнаты не в состоянии нормально дышать, не могу сдержаться и не наделать в штаны. Все выходит намного более неэстетично, чем планировалось. На лестницу выходит еще несколько человек. В мою дверь вновь колотят и стучат, но с гораздо большей силой. Мои веки ползут вниз, а я пытаюсь из последних сил не дать им сомкнуться, как вдруг дверь подчиняется напору. Прежде чем я теряю сознание, передо мной мелькает испуганное лицо Сес. Какая все-таки замечательная смерть!
Но нет, я не умер. Напротив, этот случай дал мне надежду: Сес сделала выбор, который продемонстрировал, насколько я важен для нее, ведь, пока она спасала мне жизнь, мой крошечный племянник лежал дома в полном одиночестве. Сес забыла о нем, я стал в тот момент центром ее мира. Он кричал в течение четырех часов, пока в незапертую квартиру, к покинутому всеми, душераздирающе вопящему младенцу, не пришел папочка. Он взял сыночка на руки, прижал к груди и укачивал, пока сам не заснул вместе с ним.
Придя домой, Сес увидела раскаленного от гнева возлюбленного. Он только что уложил Алана спать, поэтому не стал кричать на Сес, но и без криков был достаточно разгневан. Сес пыталась объяснить ситуацию, но Бриан не хотел ничего слушать. Как можно оставить шестимесячного ребенка одного?! Сес опустилась в кресло и не обращала внимания на недовольство Бриана. Она даже не пыталась оправдываться. Это разозлило Бриана еще больше. Почему она не просит прощения? Почему она не обещает, что подобного больше не повторится? Она не могла ничего пообещать. Сес искренне жалела о том, что поступила так со своим маленьким сыном, но ведь ее «малыш» собирался покончить с собой.
Нас только двое
В отношениях Сес и Бриана возникли большие сложности. Одно неосторожное слово в мой адрес, и Сес начинала кричать на Бриана, пока у нее в глазах не появлялись слезы. Тогда она уходила в другую комнату, плакала там и ждала, что Бриан попросит прощения, но Бриан упорно не хотел просить прощения, потому что считал меня маленьким засранцем. Ни один из них не хотел пойти на уступки.
Их квартира была для меня закрыта. Бриан не желал видеть меня, и мы с Сес встречались в ресторанах, в музее или ходили в кино. Постепенно Сес стала связывать свои проблемы и терзания с домом, и я неожиданно стал для нее отдушиной. Это был замечательный период, мы сблизились почти так же, как в первые годы после смерти родителей. Мой узел все еще был при мне, но он больше не пронзал и не раздирал меня изнутри. Он лишь изредка давал о себе знать слабым покалыванием, чтобы я не думал, что я в полной безопасности. Ее забота стала теплой, спокойной, с оттенком грусти, она придавала мне силы и энергию. Ей очень хотелось бы, чтобы моя жизнь стала нормальной, чтобы у меня появились девушка и друзья, но мне для ощущения радости вполне хватало Сес.
Как-то мы сидели в японском ресторанчике на Страндвайен, и она осторожно рассказала мне о том, что начала делиться своими переживаниями с Иисусом.
– Ты разговариваешь с Иисусом?
– Да, я каждый вечер молюсь.
– Зачем тебе это?
Я пытаюсь уцепить палочками нигири, но у меня плохо получается управляться с ними, и в конце концов я беру суши рукой и макаю в соевый соус. Сес жует очень медленно, так что отвечает не сразу. Она явно смущена. Прожевав, она говорит: