– А вообще, всё это можно отключить и опять стать видимыми и материальными. – подытожил он
– А как отключить-то? – поинтересовался я.
– Видимость-невидимость отключается аварийкой, – он для наглядности ткнул кнопку. Замигали, защёлкали аварийные огни. Материальность – поднятый ручник. Он потянул ручник, видимо, решив, что я не в курсе, что это такое.
В это время башня крана стала поворачивать в нашу сторону. Мужик в кабине что-то кричал в переговорное и сноровисто двигал рычагами. Мне стало не по себе. До столкновения оставались считанные метры. Размеры стрелы вблизи оказались внушительными. Заклёпанная чешуйчатая поверхность с облупившейся жёлтой краской угрожающе приближалась.
– Не боись, – голосом сурового боцмана попытался приободрить меня Пётр, – мы же нематериальные!
– А ты уверен? – усомнился я. – Мы же не проверяли: вдруг не работает? И вообще, включить – это ручник поднять или наоборот? А чем ты там, кстати, щёлкал?
Видимо, я его сильно загрузил своими вопросами: в глазах Петра заметалось сомнение. Он медленно перевёл взгляд на приближающийся кран.
– Ну, блин… – начал он, и мы одновременно перевели взгляд на крановщика. Его глаза выражали неподдельный ужас. Мужик открыл рот, закрыл, снова открыл. «Кричит «мама», – успел подумать я, и страшной силы удар обрушился на нас…
* * *
«… серьёзная авария на Балтийской таможне. Прямо в разгар рабочего дня обрушилась стрела башенного крана. Вместе с двадцатитонным контейнером большая часть конструкции упала в море. По утверждениям крановщика, непосредственно перед аварией он наблюдал зависший в воздухе автомобиль чёрного цвета с тонированными стёклами. Через лобовое стекло ему удалось рассмотреть двух мужчин среднего возраста, указывающих в его сторону. Как утверждает крановщик, именно от столкновения с этим автомобилем, напоминаем, зависшим на высоте башни крана, и произошло данное ЧП».
На экране сменилась картинка. В кадре появился знакомый мужик с выпученными глазами, интенсивно двигающий руками взад-вперёд, как бы переключая рычаги.
– А они… А я! Они! Я! – Донеслось из динамиков телевизора. Речь мужика разнообразием не отличалась. На заднем плане мелькали люди в белых халатах.
«Это был репортаж из больницы им. И.И.Скворцова-Степанова, – на экране снова появилось лицо дикторши, – куда крановщик помещён для прохождения курса реабилитации».
Последнее было произнесено несколько саркастически. Подразумевалось, что всем хорошо известно, какую «реабилитацию» проходят в больнице им. И.И.Скворцова-Степанова пациенты, чьи краны сталкиваются с пролетающими мимо чёрными автомобилями.
«По данному ЧП возбуждено сразу три уголовных дела: кроме самого факта крушения, выяснилось, что утонувший в море контейнер, принадлежащий пензенскому предпринимателю Ассыку Зысанову, был растаможен по подложным документам. Было задекларировано, что он используется для перевозки предметов, бывших в употреблении, то есть так называемого секонд-хэнда. Данная категория товаров имеет самую низкую таможенную ставку. На самом же деле в контейнере оказалась партия презервативов. Третье уголовное дело возбуждено против начальника таможенного терминала. Как оказалось, вышеупомянутый башенный кран отслужил свой срок ещё в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. То есть его эксплуатация была незаконной в течение более чем 25 лет».
Молодой серьезный диктор переложил листок из одной стопки в другую и продолжил: «При проведении нашими журналистами самостоятельного расследования Пензенский предприниматель заявил, что не имел ни малейшего понятия о том, что стоимость таможенных сборов занижена. «Это какое-то трагическое недоразумение!», – сказал он нашему корреспонденту в Пензе. Кроме того, по региональному пензенскому каналу выступил смотрящий по региону, бывший вор в законе Чёрный, занимающий сейчас пост спикера законодательного собрания Пензы. Он также подтвердил невозможность участия господина Зысанова в каких-либо противозаконных действиях. Что касается начальника терминала, то он с самого начала занял выжидательную позицию: