— Мне нужно поехать на похороны завтра утром. Если вы желаете, я сразу же вернусь. Надо будет только послать за мной лодку на мыс Жьен.
— Может быть, пошлю.
— Вы ничего не скажете Жюстине?
— Не скажу, если в этом не будет крайней необходимости. Но я не предвижу такой необходимости.
— Вы на меня сердитесь?
— Да нет.
— Нет, сердитесь. Я это сразу почувствовала, еще прежде чем сошла с «Баклана». Я-то вас тут же узнала. И разволновалась, потому что вспомнила целый кусок своей жизни.
— Период, о котором вы жалеете?
— Может быть. Не знаю. Иногда я спрашиваю себя об этом.
Она встала, вздохнув, не надевая туфель. Ей хотелось расшнуровать корсет, и поэтому она ждала, чтобы комиссар ушел.
— Делайте, что хотите, — вздохнула она наконец, когда он взялся за ручку двери.
У него немного сжалось сердце, когда он оставил ее одну, постаревшую, напуганную, в маленькой комнатке, куда заходящее солнце проникало сквозь слуховое окно, окрашивая все — и обои, и стеганое одеяло — в розовый цвет, похожий на румяна.
— Стаканчик белого, мсье Мегрэ!
Игроки в шары на площади закончили партию и окружили бар, разговаривая очень громко, с сильным акцентом. В углу ресторана, у окна, мсье Пайк сидел за столиком напротив Жефа де Греефа, оба были поглощены игрой в шахматы.
Возле них на банкетке сидела Анна и курила сигарету, вставленную в длинный мундштук.
Де Грееф облачился в серые фланелевые брюки и морскую тельняшку в синюю и белую полоску. На ногах были туфли на веревочной подошве, как почти у всех на острове; это было первое, что купил себе и пунктуальный мсье Пайк.
Мегрэ поискал глазами инспектора, но его не было видно. Пришлось принять вино, которое Поль налил ему, а люди у бара подвинулись, чтобы освободить ему место.
— Итак, комиссар?
С ним уже заговаривали, и он знал, что через несколько минут лед будет сломан. Несомненно, обитатели острова с утра только и ждали этого момента, чтобы познакомиться с ним. Их было довольно много, не меньше десяти, все в одежде рыбаков. Двое-трое имели более солидный вид; вероятно, это были мелкие рантье.
Что бы там ни подумал мсье Пайк, надо было выпить.
— Вам нравится наше местное вино?
— Очень.
— В газетах пишут, что вы пьете только пиво. А Марселен говорил, что это неправда, что вы не отказываетесь и от графинчика кальвадоса. Бедный Марселен! Ваше здоровье, комиссар...
Поль, хозяин, который знал, чего надо ждать в подобных случаях, не ставил бутылку на место и держал ее наготове в руке.
— Это правда, что он был вашим приятелем?
— Да, я его знал прежде. Он был неплохой парень.
— Конечно. А правильно написано в газетах, что он родом из Гавра?
— Правильно.
— Это с его-то акцентом?
— Когда я был с ним знаком, лет пятнадцать назад, он говорил без акцента.
— Слышишь, Титен? Что я всегда говорил?
Выпили по четыре, по пять рюмок... перебрасывались словами, просто так, для своего удовольствия.
— Чего вы сегодня хотите поесть, комиссар? Разумеется, у нас есть рыбная похлебка. Но может быть, вы не любите провансальской рыбной похлебки?
Мегрэ поклялся, что любит как раз только это кушанье, и все пришли в восторг. Сейчас не время было по очереди знакомиться с каждым из тех, кто окружал его: отдельные лица не очень запоминаются в общей массе.
— А вы любите анисовую водку, настоящую, ту, которая запрещена? Налей всем по рюмке анисовой, Поль. Наливай, наливай! Комиссар ничего не скажет.
Шарло сидел на террасе и читал газету; перед ним стояла рюмка.
— У вас уже есть какие-нибудь предположения?
— О чем?
— Да об убийце же! Морен Бородач, который родился на острове и не уезжал с него семьдесят лет, никогда не слышал ни о чем подобном. Были случаи, когда люди тонули. Одна женщина с Севера пять или шесть лет назад пыталась покончить с собой, проглотив снотворное. Один итальянский матрос, поссорившись с Батистом, ударил его ножом в руку. Но чтобы настоящее преступление… Никогда, комиссар! Здесь даже самые злые становятся кроткими, как ягнята.
Все смеялись, пытались что-то сказать, потому что главное для них — говорить, сказать все равно что, чокнуться со знаменитым комиссаром.
— Вы лучше поймете это, когда пробудете здесь несколько дней. Вам следовало бы приехать сюда в отпуск, вместе с вашей супругой. Вас научили бы играть в шары. Правда, Казимир? Казимир в прошлом году выиграл приз на конкурсе газеты «Пти-Провансаль», а вы, наверное, понимаете, что это значит.
Церковь в конце площади из розовой превратилась в лиловую; небо понемногу окрашивалось в бледно-зеленый цвет, и люди один за другим выходили из бара.