Что касается его жены, маленькой бесцветной блондинки с жесткими чертами лица, которую почти никто не замечал, она устраивалась в одиночестве за столиком и подсчитывала дневную выручку.
— И вот так каждый вечер, — сказал Леша.
— А где же жители острова? — спросил Мегрэ. — Я имею в виду рыбаков.
— После ужина их здесь никогда не увидишь. Они выходят в море до рассвета и рано ложатся спать. В любом случае они бы вечером в «Ковчег» не явились. Это своего рода негласное соглашение. Днем и по утрам здесь бывает разный народ, но по вечерам жители острова, настоящие аборигены, ходят в другие кафе.
— Что они там делают?
— Ничего. Однажды я нарочно зашел посмотреть. Иногда слушают радио. Молча, ни на кого не глядя, выпивают рюмочку.
— А здесь всегда так тихо?
— Как когда. Подождите. Шум может возникнуть внезапно, с минуты на минуту. Достаточно пустяка, случайно брошенной фразы, угощения, поставленного одним или другим, чтобы все собрались вместе и начался галдеж.
Но этого не произошло. Вероятно, из-за присутствия Мегрэ.
Окно было открыто, но ему все равно было жарко. Он, как маньяк, продолжал прислушиваться к малейшему шуму в доме. Жинетте по-прежнему не спалось. Иногда в комнате над ним слышались шаги. Что касается мсье Пайка, то он уже, должно быть, в четвертый раз выходил в коридор. Видно, Мегрэ спал урывками и не очень крепко, так что мысли его не исчезали, а только расплывались и путались.
Мсье Пайк сыграл с ним дурную шутку, когда во время прогулки по молу говорил о голландце. Теперь комиссар мог думать о де Греефе, только находясь под впечатлением сказанного о нем Пайком.
Однако портрет молодого человека, нарисованный Пайком, его не удовлетворял. Де Грееф тоже был здесь, в «Ковчеге», вместе с Анной. Девушке, вероятно, очень хотелось спать, голова ее все сильнее склонялась на плечо спутника.
Де Грееф с ней почти не разговаривал. Он, должно быть, редко это делал. Ведь он был хозяин, и ей надлежало только следовать за ним, ожидая его приказаний.
Де Грееф смотрел по сторонам. Своим очень худым лицом он напоминал дикого зверя.
Другие здесь тоже, конечно, не были ягнятами, но де Грееф бесспорно был хищником. Он втягивал носом воздух, как хищник. Это было похоже на тик. Он слушал все, что говорилось, и дергал носом. Такова была его единственная заметная реакция.
Майор мог бы сойти в джунглях за толстокожее животное, за слона или, скорее, за бегемота. А мсье Эмиль? Пожалуй, за проворного зверька с острыми зубками.
Забавно. Что бы мог подумать мсье Пайк, если бы прочитал мысли Мегрэ? Правда, у комиссара было смягчающее обстоятельство. Он много выпил и пришел в дремотное состояние. Знай он, что не сможет по-настоящему уснуть, он выпил бы еще несколько стаканов, чтобы погрузиться в глубокий сон без сновидений.
В общем, Леша славный малый. Такой славный, что Мегрэ был не прочь взять его в свою бригаду. Только еще немного молод, слишком горяч. Легко возбуждается, как гончий пес, который готов бежать в любую сторону.
Леша уже бывал на юге Франции, так как состоял в бригаде Драгиньяна, но на Поркероле ему приходилось бывать только раз или два. Теперь он прожил здесь всего три дня и уже успел хорошо изучить остров.
— Люди с «Северной звезды» приходят сюда не каждый вечер? — поинтересовался у него Мегрэ.
— Почти каждый. Иногда попозднее. Они имеют привычку, когда море спокойно, совершать прогулки на шлюпке при лунном свете.
— Отношения между миссис Уилкокс и майором дружеские?
— Напротив. Они старательно избегают разговаривать друг с другом, и каждый из них смотрит на другого так, словно тот прозрачный.
В конечном счете, это было понятно. Они принадлежали к одной и той же среде, а теперь оба якшались бог знает с кем.
Майор, должно быть, испытывал смущение, когда напивался на глазах у миссис Уилкокс, потому что на их родине джентльмены имеют обыкновение делать это у себя дома, вдали от любопытных глаз.
Что касается англичанки, то в глазах бывшего офицера индийской армии Морикур не был птицей высокого полета.
Они приехали к одиннадцати часам. Как почти всегда бывает, миссис Уилкокс оказалась совсем не такой, какой ее представлял себе комиссар.
Он ожидал увидеть настоящую леди, а она была расплывшейся, увядающей женщиной, с рыжими крашеными волосами и надтреснутым голосом, похожим на голос майора Беллэма, только более звонким. Наряд ее составляло полотняное платье, зато на шее — колье из трех ниток, должно быть, настоящего жемчуга, а на пальце — кольцо с большим бриллиантом.