– Все равно я ничего не скажу, – отчеканил он.
– А я и не прошу говорить, – возразил Мегрэ чуть-чуть ворчливо. – Впрочем, что вы могли бы мне сказать?
– Почему меня преследуют? Что вам нужно от меня в моем номере? Где мой отец?
– Остался дома.
– Вы уверены?
Казалось, он не решался даже шелохнуться, словно малейшее движение грозило ему неведомой опасностью. Он все еще лежал на спине, нервно напрягшись, с широко открытыми глазами.
– Вы не имеете права меня преследовать. Я свободный человек. Я не сделал ничего плохого.
– Значит, вы предпочитаете, чтобы я препроводил вас к отцу?
В серых глазах мальчика отразился ужас.
– Если вы попадете в руки полиции, она это немедленно сделает. Вы ведь еще несовершеннолетний.
Жорж Анри рывком соскочил с кровати, уже не в силах скрывать отчаяние.
– Но я не хочу! Не хочу!.. – закричал он. Мегрэ слышал, как Мимиль ходит взад и вперед по площадке. Наверное, он считает комиссара грубой скотиной.
– Я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я хочу… Комиссар перехватил безумный взгляд мальчика, устремленный на окно мансарды, и понял. Нет сомнения, не стой он между окном и Жоржем Анри, тот был бы способен прыгнуть…
– Как ваша кузина?.. – медленно произнес Мегрэ.
– Кто вам сказал, что моя кузина?..
– Послушайте, Жорж Анри.
– Не хочу!..
– Вам придется меня выслушать. Я понимаю ваше положение.
– Не правда.
– Хотите, чтобы я уточнил?
– Я вам запрещаю, слышите?
– Успокойтесь! Вы не можете вернуться к отцу, да и не имеете никакого желания.
– Я никогда туда не вернусь.
– С другой стороны, вы в таком состоянии, что можете сделать любую глупость.
– Это мое дело.
– Нет, не только ваше.
– Я никому не нужен.
– Тем не менее в течение нескольких дней вы будете под присмотром.
Юноша болезненно усмехнулся.
– Я должен это сделать, – закончил Мегрэ, спокойно раскуривая трубку. – С вашего согласия или без него. Это уж от вашего решения никак не зависит.
– Куда вы хотите меня отправить? Несомненно, он думает, как сбежать.
– Еще не знаю. Вопрос, конечно, деликатный, но в любом случае вы не можете оставаться в этом притоне.
– Здесь не хуже, чем в подвале.
Ну что ж! Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки, раз он уже способен говорить с иронией о своей собственной участи.
– Для начала нам нужно хорошенько позавтракать. Вы же голодны. Но если…
– Все равно я не буду есть. «Боже мой, до чего он еще зелен!» – А вот я с удовольствием поем. Я голоден как волк, – заявил Мегрэ. – Будьте благоразумны! Человек, который следовал за вами и привез вас сюда, куда подвижнее, чем я. Он и дальше будет за вами следить. Вы это понимаете, Жорж Анри? Хорошо бы вам принять ванну, но здесь нет такой возможности. Умойте хоть лицо.
Мальчик повиновался с недовольным видом. Мегрэ открыл дверь.
– Входи, Мимиль! Надеюсь, такси по-прежнему нас ждет? Сейчас мы все трое поедем завтракать в какой-нибудь спокойный ресторан. А может быть, вдвоем? Ведь ты уже поел?
– Не беспокойтесь, я могу и по второму разу.
Вероятно, Жорж Анри мало-помалу возвращался к жизни. Спустившись вниз, он первый заметил:
– А как же велосипеды?
– Мы вернемся или пошлем кого-нибудь за ними. – И, обращаясь к шоферу, комиссар добавил:
– В пивную «У дофины».
Было около трех часов пополудни, когда они сели за стол в укромном уголке и перед ними поставили всякие закуски.
Глава седьмая
Птенчик г-жи Мегрэ
– Алло!.. Это ты, госпожа Мегрэ?.. Что?.. Откуда я звоню?..
Это напоминало времена, когда он, работая в уголовной полиции, в течение четырех-пяти дней не имел возможности забежать домой, иногда даже сообщить о себе и, наконец, звонил из самого неожиданного места.
– Я в Париже. И ты мне очень нужна. Даю тебе полчаса на сборы… Да, я знаю… Это невозможно… Не важно… Через полчаса ты пойдешь и сядешь в машину Жозефа… Или, вернее, Жозеф заедет за тобой… Что ты говоришь? Если машина окажется занятой? Не волнуйся, ему я уже звонил. Он отвезет тебя в Обрэ, и ровно в шесть ты будешь на вокзале Орсе. А через десять минут на такси доедешь до Вогезской площади.
Там находилась их старая парижская квартира, которую они сохранили за собой. Не дожидаясь приезда жены, Мегрэ привез туда Жоржа Анри и Мимиля. Окна в комнатах были завешены серой бумагой, мебель закрыта чехлами, а сверху еще газетами, ковры посыпаны нафталином.