– У меня дочь, внук… Я уже старик!
– Но когда ваш сын застрелился, вы были далеко не старым. Однако вы и тогда держались за свои деньги и не сумели защитить сына от этого грязного типа Малика.
В длинной комнате почти совсем стемнело, но никто и не подумал включить свет.
Старик спросил комиссара:
– Что вы собираетесь делать? Сдавленный, глухой голос выдавал охвативший его страх.
– А вы?
Плечи Кампуа опустились.
– Вы все еще собираетесь отправиться в это путешествие, хотя оно совсем не нужно вам? Разве вы не понимаете, что вас спешно удаляют, выводят из игры, как выводят обычно слабых, если должна разыграться драма? Когда зашел разговор об этом путешествии?
– Малик явился ко мне вчера утром. Я не хотел ехать, но в конце концов мне пришлось уступить.
– Какой же предлог он придумал?
– Что вы пытаетесь устроить нам неприятности в связи с делами нашей фирмы и лучше, если я буду какое-то время отсутствовать.
– И вы ему поверили?
Старик ответил не сразу; немного помолчав, он продолжал усталым голосом:
– Сегодня он приходил уже три раза. Он перевернул все в доме, чтобы ускорить мой отъезд. За полчаса до вашего прихода он позвонил мне по телефону, чтобы напомнить, что пора уезжать.
– И вы все же хотите уехать?
– Мне кажется, так будет лучше, учитывая все, что здесь может произойти. Но я мог бы остаться в Гавре. Это будет зависеть от моего внука. Он любил бывать в обществе Мониты. Мне кажется, он на что-то надеялся. Его потрясла ее гибель…
Раздался звонок, резкий, настойчивый, призывающий старика к порядку. Он быстро поднялся и подошел к висевшему на стене телефону – старому, вышедшему из обращения аппарату.
– Алло!.. Да… Багаж уже погружен… Я выезжаю через пять минут… Да… Да… Нет… Это не ко мне… Конечно…
Он повесил трубку и стыдливо посмотрел на Мегрэ.
– Это он! Но все же лучше уехать.
– Что он у вас спрашивал?
– Приезжал ли ко мне кто-нибудь? Он видел, как проехало такси. Я ему сказал…
– Я слышал.
– Могу я ехать?
К чему его задерживать? Когда-то он много работал. Он всего добился своим трудом. Занимал солидное положение. И, страшась потерять свои деньги, страшась нищеты, которая была ему знакома с детства, он робко поджал хвост и продолжал поджимать, даже приближаясь к концу своей жизни.
– Эжени! Уложили чемоданы в автомобиль?
– Но вы же не обедали!
– Поем в дороге. Где Жан?
– У машины.
– До свидания, господин комиссар. Не говорите, что вы меня видели. Поезжайте вперед, и когда доедете до каменного креста, сверните налево. Через три километра будет большая дорога. Под железнодорожными путями есть туннель…
Мегрэ медленно прошел через погруженный в тишину сад в сопровождении кухарки, следовавшей за ним как жандарм. Шофер такси, сидя на траве у обочины дороги, перебирал полевые цветы. Перед тем как сесть в машину, он сунул за ухо цветок, как мальчишка сует за ухо сигарету.
– Нужно будет развернуться?
– Поезжайте прямо, – проворчал Мегрэ, раскуривая трубку. – Потом, когда увидите каменный крест, сворачивайте налево.
Вскоре в ночной тишине раздался шум мотора другой машины, мчавшейся в обратном направлении.
Старик Кампуа отправлялся в путешествие.
Глава восьмая
«Скелет в шкафу»
Чувство отвращения не покидало Мегрэ. Он велел шоферу такси остановиться у плохо освещенного бистро в Корбейле и заказал две стопки виноградной водки – одну шоферу, другую себе.
Ощутив терпкий вкус напитка, он невольно подумал, что это расследование велось «под знаком» дешевой водки. Почему? Случайное совпадение. Ведь именно такое пойло ему меньше всего нравилось. Впрочем, к этому примешивался и отвратительный кюммель старухи Жанны, связанный с отвратительным вечером, проведенным с глазу на глаз с хозяйкой гостиницы, отекшей от алкоголя, – при одном воспоминании об этом Мегрэ чуть не стошнило.
А ведь когда-то Жанна была красива. Она любила Малика, который использовал ее в своих интересах, как любого, с кем его ни сводила судьба. Теперь, спустя много лет, любовь к нему соединилась у Жанны с ненавистью, злоба и ожесточение – с животной преданностью. Ею владели противоречивые чувства к этому человеку, иногда появлявшемуся у нее в доме, чтобы отдать приказание.