– Я работал по избирательной кампании.
– А до этого?
– Я…
– Вот именно. Короче говоря, уже несколько лет вы являетесь, так сказать, подручным вашего брата. Взамен он обеспечивал ваши потребности.
– Хотите унизить меня? Это входит в инструкции, которые вы получили? Сознайтесь, эти господа прекрасно знают, что произошло политическое убийство, и они приказали вам любой ценой скрыть правду. Там, наверху, я сразу это понял, потому и дожидался вас…
– Вы знаете убийцу?
– Мой брат им всем был в тягость, и они постарались… убрать его.
– Можете закурить.
Сразу наступило молчание.
– Значит, по-вашему, ничего другого, кроме политического убийства?
– А вы знаете виновного?
– Здесь, господин Дельтель, вопросы задаю только я. У вашего брата были любовницы?
– Это известно всем. Он никогда не скрывал…
– И от жены тоже?
– У него не было оснований скрывать и от нее, так как они начали дело о разводе. Именно из-за этого Пат находится сейчас в Соединенных Штатах.
– Это она потребовала развода?
Пьер Дельтель заколебался.
– По какой причине?
– По-видимому, это перестало ее развлекать.
– Что – это? Ваш брат?
– Вы знаете американок?
– Я встречался с некоторыми.
– С богатыми?
– С богатыми тоже.
– В таком случае вы должны знать, что для них замужество до некоторой степени игра. Восемь лет назад Пат была проездом во Франции. Это было ее первое знакомство с Европой. Ей захотелось остаться, иметь собственный особняк в Париже, вести парижскую жизнь…
– И иметь мужа, играющего роль в этой парижской жизни. Она заставила вашего брата делать политическую карьеру?
– Ему самому всегда этого хотелось.
– И он только воспользовался средствами, которые предоставил ему брак. Вы сказали, что его жене все это надоело и она вернулась в Америку, чтобы потребовать развода. Но что бы тогда стало с вашим братом?
– Он продолжал бы делать карьеру.
– А средства? Обычно богатые американки предусмотрительно вносят в брачный контракт пункт о разделе имущества.
– Надеюсь, вы не предполагаете, что Андрэ принял бы от нее деньги. Я не понимаю, к чему ведут эти…
– Вам знаком этот молодой человек?
Мегрэ протянул ему фотографию Алена Лагранжа. Пьер Дельтель взглянул на нее и поднял голову.
– Это убийца?
– Я вас спрашиваю, встречали ли вы его?
– Никогда.
– Знаете ли вы некоего Лагранжа, Франсуа Лагранжа?
Дельтель задумался, как будто это имя о чем-то ему говорило, как будто он пытался что-то припомнить.
– Кажется, в определенных кругах он известен под именем барона Лагранжа, – сказал Мегрэ.
– А, теперь я понял, о ком вы говорите. Обычно его называют просто бароном.
– Вы его близко знаете?
– Время от времени я встречаю его у «Фукэ» или в других местах. Случалось, я пожимал ему руку. Кажется, мы выпивали вместе по аперитиву…
– У вас деловые отношения?
– Слава богу, нет.
– А ваш брат был с ним знаком?
– По-видимому, в той же степени, что и я. Все так или иначе знают барона.
– Что вам о нем известно?
– Почти ничего. Это дурак, безобидный дурак, просто шляпа, он пытается втереться в общество.
– А кто он по профессии?
Пьер Дельтель ответил более наивно, чем ему бы хотелось:
– Разве у него есть профессия?
– Полагаю, он должен иметь средства к существованию. – Мегрэ чуть не добавил: «Не каждому дано иметь брата-депутата». Но не сказал, в этом не было больше надобности. Молодой Дельтель был уже укрощен, сам не замечая, насколько изменился его привычный тон.
– Занимается, должно быть, какими-то делами, он не единственный в этом роде. Один из тех типов, которые, держа вас за пуговицу, сообщают, что они вложили несколько сотен миллионов в новое предприятие, и заканчивается тем, что просят несколько франков на обед или на такси.
– Еще один вопрос. По какому поводу такой человек, как ваш брат, мог посетить квартиру такого человека, как барон?
– Он был у него?
– Вы мне не ответили.
– Мне кажется это невероятным.
– Всякое преступление в начале расследования всегда кажется невероятным.
В дверь постучали, он крикнул:
– Войдите!
Официант из пивной «У дофина» принес пиво и сандвичи.
– Не хотите ли, месье Дельтель?
– Благодарю.
– Благодарю – нет?
– Я как раз обедал, когда…
– Я вас больше не задерживаю. У меня есть ваш телефон. Возможно, что завтра или позднее вы мне не понадобитесь.
– В конечном счете вы отвергаете мысль о возможности политического убийства?