– Вы застали ее прежнюю горничную?
– Нет, я ее даже не встретила. Как будто хозяйка начинала жить заново. Мебель, вещи – все было новое.
Она вложила в эти слова особый смысл, Мегрэ понял.
– Вы ее не любите?
– Она не из тех женщин, которых можно любить. А потом, ей на это наплевать.
– Что вы имеете в виду?
– Она любит только себя. Даже не старается казаться милой и разговаривает с вами только тогда, когда ей хочется поговорить.
– Вы не знаете, кто ей звонил, когда она внезапно решила уехать в Лондон?
– Нет. Она сама сняла трубку и не называла имени.
– Была удивлена, расстроена?
– Она никогда не показывает своих чувств.
– Вам совершенно неизвестно ее прошлое?
– Ничего, кроме того, что она жила на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, что со мной не церемонится и что копается в счетах, выискивая ошибки.
Для горничной этот ответ был исчерпывающим.
– Короче, вы считаете, что она не настоящая дама?
– Конечно, нет. Я служила у настоящей светской дамы и понимаю разницу. И еще я работала неподалеку от площади Сен-Жорж у одной женщины, которая была на содержании.
– Жанна Дебюль тоже была на содержании?
– Если была, то раньше, не теперь. Она очень богатая женщина.
– У нее бывают мужчины?
– Ее массажист, он приходит через день, она с ним фамильярничает и называет его Эрнест.
– Между ними ничего нет?
– Это ее не интересует.
Пижамная кофточка Жоржетты была из тех, которые надеваются через голову, и, когда девушка откинулась на подушки, над поясом стала видна широкая полоса голого тела.
– Вам не помешает, если я закурю?
– Простите, – сказал он, – но у меня нет сигарет.
– Они там, на столике…
Она сочла вполне естественным, что он встал и подал ей пачку египетских сигарет, принадлежащих Жанне Дебюль. Пока он держал спичку, девушка неловко пыталась закурить, втягивая в себя дым, как это делают только начинающие. Она была очень довольна собой, ее разбудил такой знаменитый человек, как Мегрэ, и так внимательно ее слушает.
– У хозяйки много подруг и друзей, но они очень редко бывают здесь. Она им звонит и называет их большей частью по имени. Встречается с ними по вечерам на коктейлях, в ресторанах или ночных кабаре. Я часто думаю, что, наверно, раньше она содержала такой дом. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– А какие люди приходят сюда?
– В основном ее поверенный в делах. Она принимает его всегда в своем кабинете. Он адвокат. Мэтр Жибон живет не в нашем районе, а в девятом округе. Она его знала раньше, когда сама жила там. Потом ходит еще один мужчина, помоложе, из банка, с ним она обсуждает помещение капитала. Это ему она звонит, когда надо дать приказ на биржу.
– А у вас бывает некий Франсуа Лагранж?
– Старый колпак? – Она смутилась и засмеялась. – Это не я его так зову. Это хозяйка. Когда я ей докладываю, что он пришел, она ворчит: «Опять этот старый колпак!» Это тоже показывает, какова она, правда? А он, когда приходит, всегда говорит: «Спросите мадам Дебюль, сможет ли она принять барона Лагранжа».
– И она его принимает?
– Почти всегда.
– Значит, часто?
– Скажем, раз в неделю. Бывают недели, когда он совсем не приходит, а бывает, что и два раза зайдет. На прошлой неделе приходил как-то два раза в один и тот же день.
– В котором часу?
– Всегда утром, около одиннадцати часов. Кроме массажиста Эрнеста, он единственный, кого она принимает в постели. – И, заметив, какое это впечатление произвело на Мегрэ, горничная добавила: – Нет, это совсем не то, что вы думаете. Она даже для адвоката одевается. Я признаю, что она очень хорошо одевается, очень строго. Именно это меня так поразило с самого начала: то, как она себя ведет в постели, в спальне, и совсем по-другому, когда одета. Два совершенно разных человека. Совсем разная манера разговаривать, даже голос у нее меняется.
– Она гораздо вульгарнее в постели?
– Да. Не только вульгарнее. Не могу подобрать слова.
– И только одного Франсуа Лагранжа она так принимает?
– Да. Она кричит ему, в каком бы виде не находилась: «Входи уж». Как будто бы они старые друзья…
– …или старые сообщники?
– Возможно, и так. Пока я не уйду, они говорят только о пустяках. Он всегда осторожно садится на край кресла, как будто боится помять шелковую обивку.
– Он носит с собой портфель, какие-нибудь бумаги?
– Нет. Он видный мужчина. Не в моем вкусе, но в нем есть солидность.
– Вы никогда не слышали, о чем они говорят?
– С ней это невозможно. Она обо всем догадывается. У нее тонкий слух. А сама всегда подслушивает за дверью. Когда я говорю по телефону, можно быть уверенной, что она поблизости и шпионит за мной. А когда я хочу отнести письмо на почту, она говорит: «Кому это ты снова пишешь?» И я знаю, что она прочла адрес. Понимаете, что за человек?