Его прозвали в лицее Сборщиком, потому что его отец служил сборщиком налогов в Мулене. Тогда он был очень худым, с узким, как лезвие ножа, лицом и светлыми, неприятно-серыми глазами.
– Не смущайся, Жюль. Сейчас ты все поймешь… Ну-ка, Жанна, не бойся, скажи честно: выжила моя теща из ума или нет?
А Жанна, неслышно ступая в своих войлочных шлепанцах, равнодушно пробормотала:
– Я предпочитаю не вмешиваться в ваши семейные дела.
Теперь она уже смотрела на Мегрэ с меньшей симпатией, чтобы не сказать – с неприязнью.
– Ну так что, вы остаетесь или уходите с ним?
– Остаюсь.
Малик по-прежнему насмешливо смотрел на своего бывшего соученика, как если бы все происходящее было фарсом, жертвой которого стал Мегрэ.
– Ну, здесь ты неплохо позабавишься, уверяю тебя… Веселее места, чем гостиница «Ангел», не сыщешь. Ты увидел ангела и попался на удочку! – И, словно вспомнив о трауре, он добавил серьезнее:
– Не будь все это так грустно, мы бы с тобой здорово посмеялись… Давай хоть дойдем до нашего дома. Не возражай! Это необходимо. Я тебе объясню… Посидим за аперитивом, и ты все поймешь.
Мегрэ все еще колебался. Он стоял неподвижно, огромный по сравнению с собеседником, таким же высоким, как он, но удивительно стройным.
– Пошли! – наконец сказал он словно с сожалением.
– Ты, конечно, согласишься с нами поужинать. В доме теперь, правда, не слишком весело после смерти племянницы, но…
Когда они уходили, Мегрэ заметил, что Жанна смотрит на них из своего темного угла; ему показалось, что она окинула злобным взглядом элегантный силуэт Эрнеста Малика.
Глава вторая
Второй сын сборщика налогов
Малик и Мегрэ шли вдоль реки, и казалось, что первый ведет другого на поводке; Мегрэ, ворчливый и неуклюжий, как огромный длинношерстный пес, неохотно тащился за Маликом.
Ему и вправду было не по себе. Еще в школьные годы он недолюбливал Сборщика, да и вообще терпеть не мог людей, неожиданно возникающих из прошлого, которые дружески хлопают вас по плечу и позволяют себе называть вас на «ты».
К тому же Эрнест Малик был из такой породы людей, которая всегда настораживала Мегрэ.
Развязный, самодовольный, холеный, с прилизанными волосами, он шагал в своем прекрасно сшитом костюме из белой шерсти. Несмотря на жару, на лице его не было ни капли пота. Он уже вошел в роль вельможи, демонстрирующего свои владения бедняку. В глазах у него, как и прежде, когда он был мальчишкой, посверкивала искорка иронии, мелькал лукавый блеск, который, казалось, возвещал:
«Я ловил тебя на удочку прежде, поймаю и снова. Как ни вертись, а я умнее тебя…» Слева от них плавно изгибалась Сена, образуя излучину, обрамленную камышами, справа тянулись низкие ограды, отделявшие виллы от дороги, – одни совсем старые, другие почти новые.
Вилл было немного – четыре или пять, насколько мог судить комиссар. Нарядные дома прятались в больших, тщательно ухоженных парках. Через решетчатые ограды виднелись четкие ряды деревьев.
– А вот и вилла моей тещи, с которой ты имел счастье сегодня познакомиться, – сообщил Малик, когда они проходили мимо ворот с большими каменными львами, глядящими сверху на прохожих. – Старый Аморель лет сорок назад купил ее у какого-то финансового магната времен Второй империи.
В тени деревьев виднелось обширное здание, не слишком красивое, но весьма солидное и богатое. Тоненькие струйки воды, вращаясь, орошали лужайки, а старый садовник, словно сошедший со страниц каталога, выпущенного торговцем семенами, чистил граблями аллеи.
– Что ты думаешь о Бернадетте Аморель? – спросил Малик, повернувшись к бывшему соученику и устремив искрящийся лукавством взгляд прямо в глаза Мегрэ.
Мегрэ вытер пот с лица, а его спутник посмотрел на него так, словно хотел сказать: «Бедняга! Ты нисколько не изменился. Все тот же недотепа. Святая простота, хоть и не глуп».
Но вслух сказал:
– Пойдем! Я живу немного дальше, за поворотом… Ты помнишь моего брата? Хотя, правда, в лицее ты мог его и не знать. Ведь он был младше нас на три класса. Шарль женился на младшей дочери Аморелей, а я примерно в то же время женился на старшей. В летние месяцы брат живет в этой вилле вместе с женой и нашей тещей. Это у него на прошлой неделе погибла дочь.
Еще сто метров, и они увидели слева плавучий причал, весь белый, роскошный, как у фешенебельных яхт-клубов на берегу Сены.
– Здесь начинаются мои владения. У меня несколько лодочек. Надо же как-то развлекаться в этой дыре!.. Ты увлекаешься парусным спортом?