— Бедный юноша, правда? — спросил вернувшийся Муннезерг. — Умереть вот так, во цвете лет — какая жалость! Наверное, вы спрашиваете себя, как я могу быть настолько предан человеку, которого видел только при смерти, что даже готов поступиться кругленькой суммой денег — вы ведь видели, как я осадил Прадоне? По крайней мере, мой ответ был честным… Да, о чем бишь я?
— Вы полагали, что я должен быть немало изумлен, видя вашу преданную заботу о прахе полдевского князя.
— Почему «должен быть»? Разве на самом деле вы так не думаете?
— Я ни в коем случае не хочу показаться нескромным. И то же касается вашего разговора с Прадоне: если вы не хотели бы, чтобы я его слышал, то я его не слышал. С этой секунды я о нем напрочь забыл, если вам так нужно.
Муннезерг серьезно посмотрел на Пьеро.
— Вы очень странный человек. Но в любом случае хочу сказать вам, что у меня нет ответа на вопрос, который, по моему представлению, вы хотели бы мне задать.
— Как бы то ни было, я пришел не для того, чтобы вам надоедать, — сказал Пьеро.
— Вы очень любезны, — рассеянно ответил Муннезерг.
Он задумался на время.
— Да, кстати! — вдруг воскликнул он. — Насчет вашей работы. Прадоне нас прервал. Вас это интересует?
— Конечно, — подтвердил Пьеро. — Но в чем она состоит?
— Разве я вам не объяснил?
— Вы мне только сказали, что это всего на несколько дней.
— Да, в самом деле… Так вот. Прежде всего: у вас есть водительские права?
— Естественно, — ответил Пьеро.
— У меня были сомнения по этому поводу. Вы могли бы вести фургон?
— Думаю, да.
— Ну так вот о чем идет речь. Я вам уже говорил о Псерми. Да вы его и сами видели. Я вам говорил, что он демонстрирует ученых животных. Он их покупает у дрессировщиков, главным образом у Вуссуа, который живет на Юге. Иногда случается так, что животные не подходят. Именно это произошло с последней партией, которую он выписал. Вам надо будет отвезти животных обратно к Вуссуа и забрать у него новую партию для Псерми. Мамар предоставляет ему фургон. Его вам и придется вести. Короче, вам предлагается небольшое путешествие.
— И мне за это заплатят?
— И даже неплохо. К тому же, у вас это не займет больше недели.
— Как с любой моей работой, — заметил Пьеро, испытывая чувство, называемое благодарностью.
В этот момент он и думать не думал о наследстве Муннезерга.
VII
Несколько дней спустя Пьеро мчался по республиканской трассе X-bis на всех скоростях, на которые был способен фургон из цирка Мамара. Выехав из Парижа в семь часов утра, он надеялся к обеду попасть в Бютанж. Он уже оставил позади предместья и теперь вдыхал свежий воздух каникул и деревни, который, впрочем, то и дело портили многочисленные грузовики и легковые автомобили с более мощными моторами, чем у него. Но, несмотря на это, Пьеро было весело, и он напевал «Воздух чист, дорога широка» и «Говяжий суп с бобами». Рядом с ним в каскетке козырьком назад, закутавшись в козью шкуру, сидел Синица и внимательно смотрел на пейзаж перед ним. Время от времени он поворачивался к Пьеро, и тот улыбался ему своей самой лучшей улыбкой. Возле Синицы расположился Пистолет, и, склонившись к боковому окну, столь же прилежно изучал открывающиеся ему виды. Внутри фургона также царили тишина и спокойствие. Даже железнодорожные переезды и чересчур горбатые «лежачие полицейские» не вызывали у пассажиров протестующих возгласов. Поскольку Пьеро едва умел водить, его не удручал тот факт, что его фургончик — откровенная развалюха, акселератор которой не позволял выжимать более сорока километров в час. Его постоянно обгоняли, но это не рождало в нем ни злости, ни зависти. Пьеро испытывал тихий восторг, и все, что открывалось его взгляду, казалось ему прекрасным: дорога, когда она была прямой, и дорога, когда она изгибалась, дорожные рабочие и перелески, мирные деревеньки и философические коровы на пастбищах рядом с ними, не говоря уже о Синице и Пистолете, которые бесконечно ему нравились.
В полдень Пьеро был еще очень далеко от Бютанжа. Он остановился на лоне природы, чтобы пописать у дерева и заодно заглянуть в карту. Поскольку он все равно выбивался из графика, Пьеро решил остановиться пообедать в ближайшем населенном пункте, который назывался Сен-Муэзи-сюр-Эон. Закусочная напротив старого рынка показалась ему подходящей, и он припарковал фургон позади огромного грузовика. Пьеро осмотрел своих пассажиров: никто из них не был измучен дорогой, но все хотели есть. Сверившись с инструкцией, которой его снабдил Псерми, он выдал каждому его порцию и не забыл напоить. Тем временем внимание сельчан, детей и взрослых, привлек Синица, который уселся за руль; они не знали, что об этом думать, но уже приготовились смеяться.
Закончив заниматься своими подопечными, Пьеро вошел в бистро, поприветствовал публику и осведомился, можно ли здесь поесть. О да, месье, мы с удовольствием вас накормим. Пьеро заказал столик и три прибора и отправился за своими спутниками, которые радостно выпрыгнули из салона. Изумление толпы усилилось. Когда они вошли в кафе, внутри воцарилась тишина, но при виде того, как все трое усаживаются за столик, посетители развеселились.
Пьеро с удовольствием занял место перед своей тарелкой: он проголодался. Синица, зашвырнув свой тулупчик в угол, уселся напротив, а Пистолет взобрался на третий стул у смежной стороны стола и оказался между ними двумя. Если не считать официантки, которая курсировала по залу, и толстощекой матроны, потрясавшей жирами за стойкой, на прибывшую троицу глазели: водитель гигантского грузовика и его напарник; доставщик из большого магазина в униформе и его шофер (Пьеро не заметил их машины); велосипедист в брюках, подколотых внизу прищепками, и какой-то здоровяк, вероятно, сельский житель, который выглядел так, словно собрался на охоту. Вся эта публика смотрела на вошедших, не произнося ни слова. Пьеро сделал вид, что не замечает их напряженного внимания.
К столику подошла официантка.
— Обед? — робко спросила она.
— Нет, ужин, — ответил Пьеро. — Сегодня мы решили поужинать пораньше, а точнее — прямо сейчас.
Синица, казалось, оценил шутку и бросил в сторону официантки наглый и насмешливый взгляд. Та смутилась.
— Да, месье, — пролепетала девушка.
Пьеро изучил меню и спросил:
— Все это еще есть в наличии?
— Да, месье.
— Тогда принесите каких-нибудь закусок на всех. Затем для меня — рубец, для этого господина, — Пьеро указал на Синицу, — баранину с фасолью. Тебя устроит? — спросил он у Синицы; тот постучал кулаком по столу в знак одобрения. — А для него, — Пьеро кивнул в сторону Пистолета, — двойную порцию супа с гренками и овощами — он у нас вегетарианец. Не так ли, старина? — обратился он к Пистолету, который не ответил, очевидно, равнодушный к такого рода характеристикам.
Официантка бестолково стояла на месте.
— Бутылку красного вина для меня и воды для этих господ, — добавил Пьеро.
Вконец растерянная официантка отошла от их столика и направилась к хозяйке.
Тем временем Пьеро удовлетворенно потирал руки, Синица энергично водил салфеткой по тарелке, а Пистолет, пододвинув к себе солонку, в несколько приемов втянул в себя ее содержимое.
Официантка вскоре вернулась с посланием, которое она сформулировала следующим образом:
— Вам подадут обед, — обратилась она к Пьеро, — но хозяйка сказала, что она никогда не допустит, чтобы животные ели из посуды для людей.
— Что за ерунда, — заявил Пьеро.
— Нет, она дело говорит, вы должны это признать.
— Ерунда, чушь. Пойди, скажи своей хозяйке, что мы все трое будем есть здесь, и мы имеем право на уважительное обращение и достойны есть из настоящих тарелок, а не из корыта. Вот так. Я плачу.
Пьеро ударил себя в грудь — в то место, где лежал бумажник.
— Но она говорила не про вас, — попробовала убедить его официантка, — а про них. От животных можно подцепить какую-нибудь болезнь, это всем известно.
— А ты свою сыпь от какого животного подцепила? — негромко спросил Пьеро и ущипнул девицу за зад.