В это мгновение Синица развязал пояс ее фартука, в гениальном озарении придумав эту шутку, часто практикуемую в солдатских кабаках.
— Идите, — сказал Пьеро, — и обслужите нас побыстрее и без всяких проволочек.
Официантка снова удалилась, на этот раз в сторону кухни, где суетился хозяин. Синица проследил за ней, пока она не исчезла за дверью, затем повернулся к Пьеро и протянул ему руку, явно выражая одобрение твердости его слов и решительности возражений. Разумеется, Пьеро ее пожал. Остальной зал хранил молчание и неподвижность; на каждом лице читалось изумление и крайнее ошеломление. Снаружи юные ротозеи прилипли к окнам. Синица, заметив их, начал было корчить рожи, но вскоре с презрением оставил это занятие. Тогда он принялся дегустировать горчицу, однако с первой же ложки обнаружил, что сия субстанция является чьей-то коварной шуткой, и вознамерился запустить горчичницу в стекло, за которым подавал знаки некто, наводивший на мысль о присутствии второго Синицы. Пьеро едва успел его остановить. Лишенный удовольствия, Синица смерил его свирепым взглядом; он явно разозлился. Пьеро приготовился схватить графин с водой, твердо решив разбить его о голову Синицы, если тот попытается осуществить дурные намерения, которые он, похоже, вынашивал. К счастью, в этот момент из кухни появилась официантка, неся поднос с закусками. Синица переключил внимание на нее; его плохое настроение рассеялось. Пьеро радостно сглотнул слюну. Пистолет все это время хранил спокойствие.
— Я принесла закусок на всех, — сказала девушка.
— Именно об этом я вас просил, — ответил Пьеро и стал накладывать еду в тарелки своих компаньонов, не забывая выбирать для Пистолета только растительную пищу.
Синица, ловко орудуя ножом и вилкой, с воодушевлением набросился на свою порцию; то же самое сделал Пьеро. Пистолет недоверчиво понюхал свою тарелку, бросил внимательный взгляд на публику (отчего эта самая публика немного забеспокоилась), мрачно оглядел с ног до головы официантку и, наконец, решился. И все услышали хруст сельдерея и редиса, производимый зубами столь же мощными, сколь желтыми.
— Как вас зовут? — спросил Пьеро у девушки, которая продолжала стоять и тупо глядеть на трио.
— Матюрина, месье, — ответила она.
— Вот что, Матюрина, — сказал Пьеро, — будь добра, исчезни. Нам нужна спокойная обстановка. Договорились? Когда мы захотим продолжить, мы тебя окликнем.
— Да, месье, — сказала Матюрина и убежала.
Зрители приняли это заявление и на свой счет тоже и стали вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Впрочем, два типа из гигантского грузовика, пропустив по последней рюмке, расплатились и ушли. Ушел и здоровенный парень, похожий на крестьянина. Зато вошли два персонажа неопределенного вида, заказали бутылку и принялись о чем-то спорить, словно вовсе не замечая столик Пьеро. В зал вернулась будничная обстановка. Затем Матюрина принесла рубец и баранину с фасолью, а для Пистолета — овощной суп. После настал черед сыра, а довершили трапезу фрукты. Пьеро заказал кофе — для себя, но не для своих двух спутников. Синица равнодушно отнесся к тому, что его лишили кофе: он его не любил; а вот замену вина подкрашенной водой он воспринял остро. Что касается Пистолета, то он, казалось, был всем доволен.
По мере того, как пустела бутылка красного, Пьеро чувствовал, что его внутренний сумрак то и дело озаряется философскими сполохами вроде: «жизнь стоит того, чтобы жить», или: «в существовании есть и хорошие стороны», или, на другую тему: «странная штука — жизнь», или «что за нелепость — существование на этой земле». Несколько сентиментальных ракет (воспоминание об Ивонн) взлетели выше всех, чтобы затем упасть с дождем искр. Кроме того, время от времени поэтический проектор проводил по небу своим метафорическим лучом, и Пьеро, наблюдая картины, которые открывались ему, думал: «Совсем как в кино» и улыбался двум своим компаньонам, а те, казалось, находили его общество все более и более приятным. В конце концов, все трое познакомились только сегодня утром.
Когда Матюрина принесла кофе, из кухни вышел хозяин и, поздоровавшись с велосипедистом и двумя посыльными из магазина, — он явно их знал, — решительным шагом направился к троице, представлявшей здесь цирк Мамара.
— Ну, как вам обед? — обратился он к Пьеро.
— Неплохо, — ответил Пьеро.
— А эти… господа? Они довольны?
— Вы довольны? — спросил Пьеро у господ.
Те закачали головами вверх-вниз.
— Ну и замечательно, — обрадовался трактирщик. — Я не каждый день удостаиваюсь чести обслуживать таких почетных клиентов. Позвольте мне угостить вас бокалом вишневой наливки. Матюрина! Бутылку вишневой наливки, ту, что я приберегаю для себя, и два бокала!
— Синице тоже стоит предложить, иначе могут возникнуть сложности, — заметил Пьеро. — Я предпочитаю с ним не спорить.
— Три бокала! — крикнул трактирщик.
— А Пистолет у нас за естественность в еде: ни мяса, ни алкоголя.
Трактирщик взял стул и уселся рядом с Пистолетом, внушавшим ему больше доверия, чем Синица, который разглядывал его, сощурив глаза.
— Это ваш фургончик стоит снаружи?
— Да.
— Вы работаете в цирке Мамара?
— Да.
Матюрина принесла наливку. Все чокнулись. Синица нашел угощение неплохим. Хозяин снова наполнил бокалы.
— Где же сейчас обретается цирк Мамара? — спросил он.
— На въезде в Шайо, напротив Юни-Парка. Того, который сгорел; газеты писали об этом.
— Да, я читал. Настоящая катастрофа. Какие-нибудь дома поблизости пострадали?
— Нет, сгорели только аттракционы и палатки в парке.
— Вы хорошо знаете квартал?
— Полагаю, да.
Пистолет, которому наскучил этот разговор, задремал. Синица достал из кармана сигару, зажег ее и невозмутимо закурил.
— Вы знаете маленькое кафе на углу улицы Ларм и авеню Порт-Аржантёй? — спросил трактирщик.
— Нет, — ответил Пьеро. — Там нет никакого кафе.
— Значит, нет больше? — огорчился трактирщик. — Кафе Позидона? Это мое имя.
— Нет, — сказал Пьеро. — Такого кафе больше не существует. Теперь там авторемонтная мастерская.
— Я это подозревал, — вздохнул трактирщик. — Все меняется на этой земле. Ничего не длится долго. Все, что человек видел, когда он был молод, к старости исчезает. Нельзя дважды омыть ноги в одной и той же реке. Если говорят, что сейчас день, то через несколько часов приходит ночь, а если говорят, что сейчас ночь, то через несколько часов наступает день. Ничего не стоит на месте, все движется. Вас это не утомляет? Хотя вы слишком молоды, чтобы это понять. Но если вы попробуете сделать ревизию своим воспоминаниям, то скоро почувствуете, что все, что вас окружает, вот-вот сгинет или уже сгинуло. Так это правда, что кафе Позидона больше не существует?
— Правда, уверяю вас. Забавно, что вы жили в этом квартале. Вот это встреча! Я знаю те места очень хорошо.
— Я в течение двадцати лет держал там бистро и оставил его лет пять или шесть назад.
— Тогда вы должны знать часовню! — воскликнул Пьеро.
— Какую часовню? — удивился Позидон.
— Ну, полдевскую часовню, на улице Ларм, за Юни-Парком.
— Не помню.
— Там еще маленький сквер вокруг нее.
— Не помню.
— Ладно, не важно, — сказал Пьеро.
— Вы уверены, что на этой улице есть какая-то часовня?
— Ладно, не важно, — сказал Пьеро.
Он попросил счет и расплатился. Когда Матюрина уходила, унося свои чаевые, Синица опять развязал пояс ее фартука.
— Все же удивительное совпадение, что вы когда-то жили в тех местах, — сказал Пьеро.
— Однако странно, что я совсем не припоминаю этой часовни…
Пьеро пожал хозяину руку и разбудил Пистолета, который спрыгнул на пол со стула. Синица отправился подбирать свою накидку.
— Дамы и господа, всем до свидания, — попрощался Пьеро.
Троица покинула кафе, и фургон опять взял курс на Бютанж. В четыре часа вечера они пересекли Бютанж, в пять часов въехали в Скрибский лес, из которого выехали в шесть часов. В семь часов они достигли Антони, крупного промышленного города. Пьеро решил продолжить путь и заночевать в Сен-Флёр-сюр-Кайавет. Он остановился перед отелем под вывеской «Белая лошадь», который показался ему подходящим для его нынешнего социального окружения. Поставив машину в гараж, осмотрев свой груз и найдя его в хорошем состоянии и прекрасно перенесшим тяготы путешествия, Пьеро отправился на поиски хозяина гостиницы. Хозяином оказалась высокая и очень тощая женщина, которая сидела за полупрозрачной стойкой. Когда Пьеро спросил у нее двухместный номер, дама, услышав снаружи какую-то возню, привстала со стула и выглянула из своего аквариума. Увидев Синицу и Пистолета, она ничуть не удивилась. Синица учтиво ей поклонился. Пистолет посмотрел на нее с мрачным равнодушием.