И говорил бледный ангел, и слушал его кот Василий, и ударили они по рукам, ведь просил посланец небес самую малость, совсем ничего, душу кошачью, о существовании которой котяра и не подозревал, которую нельзя было взять в лапы, посмотреть, понюхать и попробовать на вкус. Ее нельзя было оценить, и кот охотно согласился, ведь то, что предлагал ему взамен бледный ангел, стоило того. Он обещал ему всеобщую любовь, обильную еду, тепло, удачу в охотничьих и любовных делах и вдобавок ко всему долгую и счастливую жизнь. Все то, о чем мечтал несчастный кот с самого своего безрадостного кошачьего детства.
Котяра легко согласился, они ударили по рукам, и бледный посланец небес исчез в никуда, также внезапно и неожиданно растворился в ночи, как и появился, словно его и не было никогда. Лишь только слабый запах серы, да ледяная заноза, застрявшая в кошачьем сердце, напоминали об его визите и о состоявшейся сделке.
Внезапно дождь стих, а вслед за этим скрипнула входная дверь, кто-то позвал его по имени и пригласил в дом.
Бледный ангел не обманул, небесная немочь исполнила все пункты контракта, за исключением, пожалуй, только одного. Теперь он всегда спал в сухости и тепле, он позабыл, что такое сырые колодцы и чужие вонючие сараи. Везде, где бы он ни был, ему были рады, всюду ему подносили, даже совершенно незнакомые люди, лакомые и аппетитные куски. Он был всеми лелеян, и любим. Когда ему надоедало отлеживать бока на пуховых перинах дома, он выносил свое большое, пухлое и холеное, разом раздобревшее тело на улицу.
Первое время ему доставляла несказанное удовольствие охота, он стал на редкость удачливым охотником. Он гордился своим сильным и гибким телом, никто не мог избежать его когтей, будь то придурок-цыпленок или хитрован-воробей, таскающий хозяйское зерно. Каждый раз он возвращался с охоты отягощенный приятным грузом добычи, а затем, затаившись где-нибудь в кустах, урча от удовольствия, пожирал молодое и свежее, собственноручно добытое мясо.
Но вскоре прискучила ему и эта потеха. Однажды он заметил, что дичь сама идет к нему в лапы, за ней даже не нужно охотиться. И вспомнился ему бледный бес и их договор, одним из пунктов которого значилась охота. И все сразу же встало на свои места. Теперь он был уверен, что даже валяясь в пыли с закрытыми глазами, прикидываясь дохляком, он привлечет к себе внимание. Он чувствовал присутствие вокруг себя вездесущего воробьиного племени, слетевшегося сюда со всей округи, дабы убедиться в том, что их враг мертв, и никто больше не помешает им набивать брюхо дармовым зерном, воруя его у беспечных и бестолковых кур. Он не двигался с места, не открывал прищуренных глаз, чтобы изловчиться и кого-нибудь схватить, он знал, что это ни к чему, что стоит ему просто сомкнуть пальцы и тотчас же в них затрепещется и заверещит пойманный воробей.
Бледный бес честно выполнял свою часть контракта, и это угнетало, это наводило кота на мысли о том, что душа не просто пустой, ничего не значащий звук, наоборот, это что-то огромное и бесценное, и этого чего-то он вскоре должен будет лишиться. И тогда он забросил все, охоту и развлечения, он совершенно перестал заботиться о себе, предоставив всему идти своим чередом. Целыми днями он лежал и размышлял, не замечая того, как хиреет и дурнеет давно не ухоженная плоть. Он стал грязен и вонюч, вид его был мерзок и отвратен, но это ничего не меняло. Его по-прежнему холили и лелеяли, словно не замечая произошедших с ним метаморфоз. И он знал, что так будет и впредь, и от осознания этого становилось горько и пусто на кошачьей душе.
Душа, только о ней он думал в эти последние, отведенный ему для жизни дни. В одном обманул лукавый бес, его жизнь была ни долгой, ни счастливой. Он чувствовал, что день ото дня она все стремительнее катится в зияющую бездонную пропасть. Кто он сейчас!? Мерзкий, противный старикан, а ведь на самом деле он далеко не стар, он ровня Гнуси, этой бестолковой, но молодой и грациозной кошке. То ли жизнь полная беспечности и удовольствий, не обремененная заботами сделала его таким, то ли виной всему происки бледного беса, но он стал слишком дряхлым для того, чтобы продолжать наслаждаться красотами мира.
Он должен уйти. У них, у кошек, так заведено в роду издревле. Умирая, кошка должна уйти, покинуть дом, место, где она обитала, и не важно хорошо ли ей было там, или нет, обижали ее там, или наоборот лелеяли и души в ней не чаяли. Кошка должна уйти, таков закон, скрыться туда, где она будет недоступна взглядам людей, пусть даже и совершенно посторонних. Предначертанием кошки, ее пути, который ей предназначено небом пройти в этом мире, нести людям радость и умиротворение, служить им не за страх, а за совесть. Кошка никогда не должна доставлять человеку горе, пусть даже ценой собственной смерти. Она должна уйти.
Пришел и мой черед. Я чувствую незримую поступь смерти, крадущейся по моему следу. Я должен встретить ее в укромном месте и поэтому я ухожу. Прощай, Тимофей, а об отце не беспокойся, выбрось это из головы, ведь в мире есть столько куда более важных вещей.
Плешнер ушел. Стихли в отдалении его неторопливые шаги, и только Тишка, разом повзрослевший, остался один на опустевшей кухне, глубоко задумавшись о смысле жизни и превратностях судьбы.
Возвращение кота Василия
Стрелой промчалось быстрокрылое лето, тихо и плавно протекла золотая осень и наступила зима. Пушистые и воздушные красавицы снежинки, за кружением которых так любил наблюдать Тимошка, белоснежным ковром устлали землю, прикрыв своим ослепительным великолепием весь мусор и грязь, скопившиеся за год.
Все вокруг было белым-бело, и в тихие солнечные дни котейко любил выбегать на улицу, дурачась и кувыркаясь на белоснежной перине зимы. Вдоволь надурачившись, Тимошка принимался валять в снегу и беспутную мамашу, до тех пор, пока она, поджав хвост, не удирала от него на забор, недовольно ворча и поблескивая в его сторону бусинками глаз.
Не найдя более развлечений он принимался с важным видом заправского знатока изучать снежную книгу природы, испещренную таинственными письменами. Вскоре он научился легко читать по ней, а порой и сам вписывал в нее мастерски очерченную страницу.
Здесь были голуби, его возможный завтрак, но только не сейчас, а когда подрастет, чтобы справиться с этой глупой, но слишком сильной для котенка птицей. А это роспись кур, здоровенных чертей, вооруженных огромными, заостренными долбаками, которые бьют так больно. Злобные и неприветливые твари — таково было о них кошачье мнение. Однажды, по доброте душевной, полный наивных детских иллюзий, он попытался подружиться с этими большими рыжими птицами, возглавляемыми еще более огромным, пепельным в черную крапинку самцом. Но, как оказалось, склочное пернатое бабье, было решительно против подобного знакомства. Разве могут они, куры, несущие практически золотые яйца, дружить с каким-то серым заморышем, невесть чем занимающимся в этом доме. И они пребольно побили его своими здоровенными долбаками, напрочь разрушив детские иллюзии. Забившись в укромный уголок сада, обиженный и напуганный котенок, долго зализывал полученные раны, размышляя о несправедливости мира, и незаметно для себя взрослея.
Уже тогда, он не был нахальным дармоедом, как мнили себе рыжие клювастые птицы. Он также приносил пользу. Он ловил мышей, и прежде чем насладиться изысканным вкусом дичины, предъявлял пойманную добычу хозяевам, в надежде заслужить от них похвалу. За довольно непродолжительное время он истребил немало мышастой братии, чем заслужил в их среде авторитет, ничем не уступающий Гнусиному. Его беспутная мамаша, не смотря на свой бестолковый и взбалмошный характер, была превосходной охотницей, чем и объяснялось лояльное отношение к ней со стороны хозяев, несмотря на все ее гнусности. Тягу к охоте Тимошка получил от матери, и это был единственный подарок из ее лап. Во всем остальном он был ей совершенно чужд и, как он сам догадывался, походил на так и не найденного им отца.
Но вернемся к следам. Вот эти, чуть поменьше голубиных, — воробьиные. Летом, когда он немного подрастет, то непременно поохотится на этих пернатых наглецов, что по-хамски воруют хозяйское зерно, предназначенное курам. Конечно, зерна как такового ему было не жалко, оно ему не понравилось, слишком жесткое и безвкусное. Злил сам факт неслыханного нахальства, наплевательского отношения к окружающим, в том числе и к нему, Тимошке, со стороны маленьких серых прохвостов. Зажмурив глаза, он заранее предвкушал тот волнующий момент, когда вопьется молодыми зубами в сочную, трепещущую плоть. Он неоднократно слышал от Гнуси об их исключительном вкусе и был не прочь разнообразить ими свой рацион.