Случайно оказавшись по соседству с клубом, он нанес визит вежливости, и тот же случай сделал его свидетелем одной из моих необъяснимых неловкостей.
Я увидел его в баре, он знаком подозвал меня.
— Что не ладится, юный Гарри Стивен? — спросил он.
Старику Фенну трудно солгать, когда он останавливает на вас свои серые глаза, острые, как кинжал.
— Ничего, док!.. И все же… Но мне лучше рассказать все у вас в кабинете…
— Так я и думал, — резко ответил он.
Я ничего не скрыл от него. Он дал мне выговориться, и по мере рассказа лицо его становилось все серьезнее и серьезнее, оно даже потемнело.
— Покажите ваши ключи! — вдруг сказал он.
— Мои ключи?
— Конечно! Мне кажется, мои слова звучат абсолютно ясно…
Я протянул ему ключи.
— Хм, блестят, как серебро. Я так и думал, но это еще ничего не доказывает. У вас есть свободный час?.. Да?.. Я должен позвонить в лабораторию…
Час прошел приятно. Фенн вспоминал интересные случаи из своего прошлого гольфиста, и я почти забыл о цели своего визита к нему в кабинет.
Наконец, появился доктор Басс.
— Мой ассистент из лаборатории радиологии, — представил его Фенн.
Доктор Басс поставил на стол ящик, обтянутый кожей, и открыл панно с циферблатами.
— Счетчик Гейгера последней модификации, — сказал Фенн. — Подойдите, Гарри…
Я повиновался. Глаза Фенна и его ассистента впились в циферблаты.
— Ничего, — пробормотал Фенн, в голосе его чувствовалось облегчение.
— Быть может, он плохо ориентирован, — заметил доктор Басс.
— Возможно, — согласился Фенн. — Северный магнитный полюс иногда влияет на опыт. Протяните левую руку, Гарри… в этом направлении и…
Басс вдруг воскликнул:
— Вот это да!
Я бросил взгляд на циферблат, к которому были прикованы его глаза — стрелка колебалась и поднималась к верхней цифре.
— Смотрите на лампочку! — завопил Фенн.
Второй циферблат налился слабым красным светом.
— Не остается никаких сомнений, — пробормотал Басс, глядя на меня, как на редкое животное.
— Ну и ну! Дорогуша… — едва вымолвил старик Фенн.
— Что это значит? — спросил я.
— Дружок… вы радиоактивны, — ответил старец.
— Быть может, он лечился с помощью радия? — предположил Басс.
— Я даже не пользовался йодом! — со смехом возразил я.
— Вы будете опасным элементом в соседстве с атомной бомбой, Гарри, — прервал меня Фенн. — но мы еще не дошли до этого. Оставайтесь на обед, и мы побеседуем.
— Я следующим образом объясняю тайну, а тайна, безусловно, есть, ибо в присутствии Бутсу вас охватывают странные ощущения, — начал старый ученый. — Вы заряжены некой природной энергией, у которой много общего с радиоактивностью. Но не считайте себя богом, ибо сегодня биологами доказано, что многие так называемые низшие существа также обладают ею.
Бутсу — позвольте мне такое сравнение — играет роль анода там, где вы служите катодом, а вернее он — реципиент. Он принимает, скорее всего, не подозревая об этом, волны, которые вы излучаете, и пользуется этим.
— Чтобы обыграть меня в гольф или поставить в столь унизительное положение, что я становлюсь посмешищем, — воскликнул я.
— Можно объяснить и так, но не спешите его обвинять. То, что действует в нем, не относится ни к его личности, ни к его воле, здесь проявляется подсознание.
— Как это может быть?
Фенн огорченно махнул рукой.
— Если бы мы знали, как работает подсознание, мы были бы богами. Я могу только предположить, что в гольфе Бутсу, известный мазила, берет взаймы ваше знание игрока высокого класса…
— Иначе говоря, кража личности? — возмутился я.
— Есть психиатры, которые осмеливаются говорить о краже душ, — прошептал Фенн, — но я не стал бы заходить столь далеко. На поле Бутсу становится Гарри Стивеном, а Гарри Стивен — Бутсу, и это скорее обмен, а не кража. Однако надеюсь, что этот ментальный вампиризм ограничится клюшками, мячиками и лунками.
Когда я покидал Фенна, он, стоя на пороге дома, медленно сказал:
— Вспомните о нашем великом Шекспире и его словах в «Гамлете»: «На земле и в небе сокрыто больше, чем снится нашим философам!»
Я возвращался с поля после очередного необъяснимого поражения от Бутсу.
Моя жена ожидала меня на террасе бара. Ее натянутая улыбка свидетельствовала, она следила за нашей партией издалека и нашла, что я сыграл совсем плохо.
— Хочу сообщить тебе нечто странное, — сказала она. — Я видела, как ты начал от одиннадцатой лунки, она недалеко отсюда… «Отлично сыграно», — сказала я сама себе и вдруг заметила, что приняла за тебя Бутсу, и так было в течение всей партии.
— Однако, он вовсе не похож на меня! — проворчал я.
— Я тоже говорила это себе, но у него был твой стиль, а это весьма странно!
Только в сказках бывают неожиданные концы. А «это не сказка». О! Шекспир!.. Я иду с опущенной головой и с тоской спрашиваю себя, где кончается влияние Бутсу. Жена долго смотрит на пустынное поле, словно следит за невидимой партией. Потом отворачивается и улыбается. Но в ее улыбке невероятная печаль, в которой я читаю предвестники будущих страхов. Вдали с места срывается бентли — он визжит железом, его сцепление стонет. Этот подлец плохо водит, и это единственное мое утешение.
Мячик козодоя
Рой Клейн обходил огромное гольф-поле Сент-Джиля, что между Пенном и Кот Хиллом, совсем не в качестве инспектора уголовного розыска.
Сэр Бенжамен Бруди, управлявший судьбами этого древнего клуба, почетного, но основательно позабытого, послал ему приглашение, а Рой был сильно привязан к старому джентльмену.
— У вас не будет никаких официальных функций, Рой, — сказал сэр Бенджамен, — и Комитет не станет вас назначать комиссаром, хотя и ценит ваши познания в нашем спорте. Не будете вы и помогать арбитру, указывая на нарушения правил.
— Я буду своего рода немым свидетелем, — со смехом воскликнул инспектор.
— Этот термин слишком отдает полицейским духом, а речь идет о просто хорошем дне, — сэр Бруди засмеялся в свою очередь. — Ваше присутствие на поле я рассматриваю, как услугу мне лично. Матч, на котором вы будете присутствовать, играется в три мячика, у каждого игрока будет свой. Повторяю, здесь нет ничего официального даже для Сент-Джиль-клуба, но мы должны выяснить, насколько силен Саммерли и можно ли его выставлять против Сент Данстена.
— Сент Данстен! Вы не очень-то церемонитесь, сэр Бенджамен.
— Вы знаете Саммерли?
— У него репутация хорошего игрока, даже игрока классного, если верить спортивному хроникеру «Клэриона».
— Я спрашиваю не об этом, Рой. Вы его знаете?
Клейн едва сдержал жест раздражения.
— Я несколько раз встречал его, сэр — маленький человечек с незначительным лицом. Видел и его игру…
— А! Это уже лучше.
— Но не на поле, а в «Зале», у Дейца в Холборне.
— И что?
— У него нет ни класса, ни стиля. Ему не удавалось подобрать ни одного мячика. Однако спешу сказать, что это было более года, а точнее пятнадцать месяцев назад.
— Пятнадцать месяцев, Рой… С тех пор он обыграл Хоэ, Ортманна, Баллистера, менее известных я не и упоминаю. Сент-Джиль рассчитывает на него в Бальморале.
— Господи! Если он выиграет знаменитый зеленый кубок, герб вашего клуба, сэр Бенджамен, сам собой покроется золотом.
— И герб Саммерли, ведь он получит около десяти тысячи фунтов.
Рой заметил грозный огонек в глазах сэра Бруди в момент, когда он произносил эти слова.
— Кстати, чего вы ждете от меня?
— Вы будете наблюдать за игрой Саммерли, — прозвучал короткий и резкий ответ.
Клейну было трудно определить свои ощущения, когда он расстался с сэром Бенджаменом Бруди. Он словно чувствовал психическое недомогание, какой-то предвестник страха, как это часто случалось с ним во время его карьеры, когда он оказывался лицом к лицу с неизвестностью. Вернувшись в Скотленд-Ярд, он попросил карточку Сам-мерли. Но не узнал ничего необычного.