Странные слова в устах человека, которого ему завтра предстоит обвинить в сообщничестве при покушении на убийство. Триггс размышлял над этими словами по дороге домой, сгибаясь под порывами ветра и с трудом уклоняясь от свистевшей вокруг шрапнели из камешков и черепиц.
Проснувшись, Триггс вспомнил, прежде всего, не о Ревинусе и его таинственной сообщнице, а о последней истории Дува.
Дождь лил как из ведра, заполняя воздух ревом свирепо бурлящих вод.
Миссис Снипграсс, принесшая чай ему в постель, вошла без стука.
— Случилось большое несчастье, — объявила она.
— Какое? — пробурчал Триггс, которому уже порядком надоели сыпавшиеся, как из рога изобилия, беды.
— Ночью прорвало плотину, и дыра в ней достигает мили, сэр… Грини вышла из берегов. Теперь это не безобидный ручей, а настоящая река. Гляньте в окно.
— О, небеса! — прошептал Триггс. — Совсем как в истории Дува.
Он посмотрел в окно и содрогнулся. Там, где вчера расстилалась обширная зеленая Пелли, бурлила вода.
— Говорят, в низких местах глубина достигает пятнадцати футов, — сообщила Снипграсс.
Триггс завтракал медленно и вяло, с трудом собираясь с мыслями. Что предпринять?
Он не мог выдвинуть против Ревинуса никаких обвинений, а увиденная мельком рука с ножом вряд ли сумеет поколебать здравый смысл любого судебного чиновника.
Опечаленный Триггс уселся у широкого окна гостиной.
От дождя и ветра главная площадь превратилась в мрачную водную пустыню, которую никто не решался пересечь; булочная Ревинуса была закрыта, и в ней не чувствовалось никаких признаков жизни.
«Подождем просветления», — подумал Триггс.
Он медлил и корил себя за это.
К часу дня просветления не наступило, напротив, дождь и ветер усилились, вновь перейдя в бурю.
Миссис Снипграсс пригласила к ленчу, когда позвонили в дверь.
— Проклятье! Кто, если только он не рыба, может выходить в такую погоду? — воскликнула она.
Нежданным гостем оказался Билл Блоксон, на нем был прорезиненный плащ, высокие резиновые сапоги, а на голове сидела шляпа-зюйдвестка.
— А, Билл! — сказал Триггс, радуясь приходу симпатичного браконьера. — Прежде всего, выпейте стаканчик рома.
Лицо гостя оставалось озабоченным.
— Вы, наверное, приплыли в лодке? — спросил детектив.
— Вы правы, мистер Триггс, — ответил рыбак. — На нас обрушилось настоящее бедствие. Залиты огромные площади. К счастью, наша ферма стоит на возвышенности, иначе плавать нам среди лещей и угрей. (Он с видимым удовольствием выпил стакан рома.) Печальные новости. Полагаю, бедняги добирались до «Красных Буков», когда началось наводнение. Только не понимаю, зачем им понадобилось пускаться в путь ночью и в такой ливень!
— О ком вы говорите? — вскричал Триггс.
— Вы еще не видели мистера Чедберна? — спросил Блоксон.
— С какой стати?
— А? Тогда мне понятно ваше неведение. Так вот, мистер Триггс, я привез в город останки мисс Дороти Чемсен и булочника Ревинуса. Они запутались в ветвях ивы в низине, на дороге, ведущей в «Красные Буки».
— Проклятье! — вскричал Триггс.
— Вы правы, сэр, — с грустью подтвердил рыбак. — Опять пойдут скандальные сплетни, если только мистер Чедберн не пресечет их.
— Сплетни?
— А как же! Втихую все говорили об этом, но я не поощрял злые языки. Она — девушка, а Ревинус — вдовец… Я не вижу в этом ничего предосудительного.
— О чем вы говорите?
— Я часто бываю на природе и многое замечаю ночью, но не считаю нужным заводить пересуды.
— Значит, мисс Дороти и Ревинус…
— Они тайно встречались вот уже три года. Вечерами мисс Дороти частенько приходила к Ревинусу. Когда же в «Красных Буках» никого не было, в гости приходил он. Эх! — продолжал Билл Блоксон, глотнув рома и набивая трубку. — Я-то понимаю влюбленных. Будь это моя Молли, я тоже бы рискнул пуститься в такую бурю, чтобы обнять и поцеловать ее! Но повторяю, если мистер Чедберн не стукнет кулаком по столу, этот проклятый городок Ингершам закипит от сплетен!
Они замолчали…
Билл Блоксон мрачно смотрел на мокрую серую площадь. Мистер Триггс зло курил, и трубка, словно раздуваемая кузнечными мехами, жгла ему пальцы.
— Билл!
— Слушаю вас, инспектор.
К черту это звание, на которое он не имел никакого права! Триггса терзал стыд за поражения.
— Ужас Пелли… Говорят, я покончил с ним, негодяем Фримантлом… А как вы считаете?
Голубые глаза рыбака остановились на бывшем полицейском, и Сигма успокоился, увидев, что они серьезны и правдивы.