Илья чётко видел своих убийц. Шли они в темноте, смеялись, переговаривались. Эти трое были ещё никчёмнее спины в луже, как клочок использованной по назначению туалетной бумаги, унесённой ветром из мусорного бака. Синий бак на помойке куда полезнее трёх убийц. Для бака заложена полезная функция, а эти трое: они мрачные, шепчущие слова призраки – куцые огрызки от громадного куска зла, посланного демонами на землю. Ведь это странно, потому что с виду они ещё мальчики. Но это обман. Внутри них живёт ярость, которая сегодня вырвалась на свободу, чтобы расправиться с ним.
Илья смотрел парням вслед, забывая их имена и одно прозвище, как забыл имя первой девочки Лены или Виктории, или Марии, которая согласилась впустить его в свою квартиру, где в соседней комнате смотрела телевизор её мать.
Он полетел стремительно вверх. Летел ближе к звёздам, которых было много, которые поражали не только количеством, но и добрым сиянием – очищающим и манящим, будто у него появился выбор, к какой звезде отправиться дальше. Илья парил в тишине, забывая, кем был минуту назад. Всё прежнее стало незначительным и далёким. Он летел, пока не остановился и не обернулся.
Земля виделась не такой, как представлялось. Земля стала не больше регбийного мяча – именно регбийного, словно по экватору её сжимали чьи-то сильные пальцы. Крутилась планета в туманной дымке, как только что сваренное яйцо, которое вынесли на мороз. «Земля живая», – понял Илья и заметил, что вся планета усыпана налётом мельчайших крупинок; где-то крупинок много, где-то совсем пустота. «Это города… это маленькие города… а это деревни и сёла…», – думал Илья, понимая, что миллиарды крупинок, это живые люди. «Я был пылью. Я был никем среди ничего», – звучала единственная мысль, заставлявшая содрогнуться перед собственной мелочной сутью. Не было страха, не было боли, не исходила угроза от чего-то Всемогущего или от кого-то Всемогущего, только скорбь и осознание слабости: я жил среди крупинок, я сам пылинка, я ничего не сделал полезного, когда выпал шанс. Илья развернулся хотя в тот миг, не было у него имени или было другое имя, но это не имело значения, потому что он мчался назад на Землю – в котлован, в лужу, в своё убитое тело.
Ему вдруг захотелось жить. Он представлял себя разорванным в клочья шаром. Но кто-то Великий искусно заштопал шрамы и вдохнул свежий ветер в лёгкие. До этой волшебной ночи Илья не осознавал, что такое жизнь, потому что ему не было с чем сравнить. Теперь он знает, что такое смерть. И скоро узнает, что такое воскрешение.
Снова вернулась боль. Трещали кости, ныли суставы. Илья не помнил, как выбрался из гигантской ямы. Как тащил по земле своё тело… как скрёб пальцами в дверь…
2
Илья учился в институте кое-как. Первый год многое прощалось. Зная о тяжёлой травме головы, преподаватели шли навстречу. Но всё-таки не сложилось. Он часто пропускал занятия, завалил сессию и был отчислен, потому что его больше заботила та самая ночь. Болезненное сознание сфокусировалось на мистическом полёте и вращении регбийного мяча в тумане. Илья мечтал скорее стереть фантомные воспоминания и начать жить заново, но мешал один странный гость, который каждый вечер возвращал в прошлое.
Первое время он ощущал только чьё-то присутствие, как ловит человек на себе взгляды случайных или неслучайных людей. Илья ворочался на кровати, выискивая источник тревоги, но видел лишь пустоту.
Через год, может быть, больше – он заметил бесформенный силуэт, который при богатом воображении, если дорисовать детали, можно принять за нечто вполне разумное; возможно, эфирного происхождения. Эфирные сгустки энергии – так назвал Илья чёрный туман, напоминающий человека накрытого покрывалом. Затем прошло ещё пару лет, и силуэт обрёл понятные формы. Илья уже видел образ человека без лица, который издавал звуки с помощью упавших со стола карандашей или треском по обратной стороне монитора, словно кто-то перебирал ногтями по решётчатой крышке.
Илья ни с кем не делился о своих видениях. Никому не рассказывал, что случилось той ночью. Убийство, тайна полёта в космос и ночной силуэт призрака – жили только в его голове. Но тот, кто приходил к нему, всё знал об овальной Земле и полёте. Он так и сказал однажды… это первые слова незнакомца:
– Ты помнишь меня? Это я наполнил твоё тело жизнью.
Призрак говорил всегда просто, впрочем, как и сам Илья. Не было пугающего эха, высокомерного пафоса, наставлений и укоризненных внушений. Потому что Илья знал правду о себе. Понимал, что он всего лишь пылинка с переломанными мозгами, что он мелок и незначителен, как сигаретный пепел, вылетевший из окна машины на скорости 160 км/ч. Хотя признак был другого мнения о людях и приходил он именно к Илье, уверяя, что человек вовсе не пылинка.