Дядя, не обращая внимания на внезапную задумчивость дона Фульхенсио, продолжал:
— Никто так не любит и никогда не полюбит крошку Аврору, как я, сеньор дон Фульхенсио, клянусь вам в этом самим господом богом. Если мы поженимся, то будем очень счастливы.
— Не торопитесь, сеньор, — прервал его дон Фульхенсио, приходя в себя. — Я не верю, что моя дочь ответила на вашу любовь и вступила в отношения с вами, не посоветовавшись со мной: с тех пор как умерла её мать, я для неё не просто отец, но подлинный друг и наставник.
Дон Фульхенсио вопреки своему желанию говорил слишком взволнованно.
— Прежде всего, — продолжал он, — я попрошу вас повторить моей дочери всё только что сказанное вами.
Он повысил голос, позвал Аврору, и несколько обеспокоенная девушка прервала разговор с подругами.
Мой дядя собрал всё своё мужество.
Аврора подошла к отцу, увидела его суровое лицо и решила, что в чём-то серьёзно провинилась. Воцарилась гнетущая тишина. Подруги Авроры замолчали и с нескрываемым любопытством следили за сценой, происходившей на другом конце зала.
— Итак, кавальеро, не сообщите ли вы моей дочери причину вашего появления здесь?
Дядя повиновался.
— У меня были любовные отношения с этой сеньоритой. Я люблю её, и она меня тоже. Я человек честный, работящий и осчастливлю ту, которая…
— Аврора, правда ли то, что говорит сеньор? — спросил дон Фульхенсио.
Девушка не шевельнулась. Она стояла, глядя вниз, не разжимая губ, и на глаза у неё навернулись слёзы.
— Отвечай мне, дочь. Сегодня я должен узнать то, чего не знал раньше. Ты слышала, что сказал сеньор? Это правда?
Девушка, придя в полное смятение, испытывала такую несказанную муку, что у неё не хватало сил ни возражать, ни соглашаться. Дон Фульхенсио опустил локоть на ручку кресла, подпёр подбородок ладонью и застыл в такой позе, внимательно и строго глядя на дочь. Аврора не выдержала, всхлипнула и разрыдалась.
Дон Фульхенсио ласково обнял её за талию и повёл к стеклянной с позолотой двери, которая тут же закрылась за ними.
Мой дядя сидел в просторном зале и ждал возвращения дона Фульхенсио. Теперь он воспрянул духом и был горд тем, что преодолел свою проклятую робость. Дядя восхищался собственной смелостью.
«Вот так сюрприз для дона Хенаро! Ловким же малым посчитают меня коллеги, узнав, какой шаг я предпринял!»
Стеклянная дверь вновь пропустила в зал дона Фульхенсио. Дядя удовлетворённо улыбнулся. Но дон Фульхенсио не сел на прежнее место, а вплотную подошёл к дяде, бесцеремонно положил руку ему на плечо и спросил:
— Итак, милейший, вы твёрдо убеждены во всём том, что сообщили мне?
Этот простой вопрос полностью изменил ход дядиных мыслей. Он даже не отважился поднять глаза на дона Фульхенсио.
— Вы не отвечаете? — спросил хозяин дома.
— Нет, отвечаю, — возразил дядя с напускным спокойствием. — Ваша дочь любит меня, я люблю её, и никто никогда не полюбит её больше, чем я.
— Допустим… И она ответила на ваши чувства? — ехидно продолжал дон Фульхенсио.
— Да, сеньор.
— Ну что же, тогда разберёмся по порядку. К этому вынуждают нас обстоятельства — дело-то ведь очень серьёзное, — объявил дон Фульхенсио, усаживаясь напротив моего дяди. — Сколько вам лет, молодой человек?
— Двадцать пять.
Дон Фульхенсио сочувственно посмотрел на явные признаки лысины, обозначившейся на дядином лбу. Лысина, бесспорно, была преждевременной, по лишь для человека названных выше лет, а не для дяди, которому на самом деле стукнуло уже тридцать три года.
Дон Фульхенсио на минуту задумался, затем сказал: Авроре пятнадцать, она моложе вас на десять лет, разница немалая, но ничего! Итак, к какому же семейству вы принадлежите? Как вы понимаете, выяснить все эти вопросы совершенно необходимо.
— Я принадлежу к одному из самых знатных семейств селения К… В моём роду несколько титулованных ветвей, и сам маркиз Каса-Ветуста доводится мне родственником.
— А как ваша фамилия?
— Куэвас.
— Действительно, я знаю довольно много семейств с фамилией Куэвас.
Непринуждённые и, можно сказать, благожелательные слова дона Фульхенсио так не вязались с саркастическим выражением его лица, что дядя временами совершенно терялся и не знал, как отвечать — съязвить или быть любезным. Последнее своё замечание дон Фульхенсио отпустил с убийственной усмешкой.