— Что же нам теперь делать, племянник? — спросил меня дядя.
— Как что? Работать.
— Где? У кого?
Дядин вопрос поставил меня в тупик.
— Я гожусь только в чиновники, — продолжал дядя. — Уволить меня сейчас, когда я меньше всего этого ожидал, лишить единственного источника средств, которым я располагаю, — да ведь это же несправедливо, это жестоко! Ах, если бы я знал заранее!
XXII. Родственнички ссорятся
Остаток дня дядя провёл в молчании, а с наступлением сумерек велел мне собираться, и мы отправились к дону Хенаро.
Явившись в гостиницу, где квартировал наш покровитель, мы застали его ещё за столом вместе с несколькими друзьями. Они курили душистые сигары и маленькими глотками неспешно потягивали из чашечек превосходный кофе: отужинав, они развлекали друг друга пикантными историями. Компания встречала каждый очередной анекдот громким и дружным хохотом, ничуть не беспокоясь, не мешает ли он тем, кто сидит за другими столами, дон Хенаро заметил нас ещё в дверях, но засунул руки в карманы и отвернулся, давая понять, что он раздосадовал нашим появлением. Поэтому мы отправились наверх и в ожидании кузена уселись на скамеечку, стоявшую около двери его номера. Может быть, здесь, без свидетелей, он будет памятливее и любезнее с нами.
— Дядя, зачем мы пришли сюда? — спросил я, так как побаивался предстоящей встречи.
— Зачем? А вот увидишь! — отозвался он с видом, не предвещавшим ничего хорошего.
Вскоре дон Хенаро прошествовал мимо нас и скрылся у себя в комнате. Дядя вошёл следом за ним и поздоровался. Дон Хенаро опять не заметил нашего присутствия, но дядя снова повторил слова приветствия, и нашему кузену не осталось ничего другого, как удостоить нас вниманием.
— Это ещё что такое? Что за комедия? — осведомился он.
— Спокойнее, братец: сейчас мы обо всём потолкуем, — с явной иронией отозвался дядя.
— Запомните: мне не до шуток, и я не намерен выслушивать ваши жалобы, — предупредил дон Хенаро.
— Мы явились сюда не шутить и не жаловаться, — с решительным жестом ответил дядя.
Дон Хенаро пришёл в такую ярость, что сразу не смог толком выразить свои мысли и судорожно дёргал головой и руками.
— Вот оно что! Нет, я не сяду, потому что не желаю разговаривать с вами. Я требую, чтобы вы убрались отсюда — вы и без того мне слишком надоели. Проваливайте! О, страна мошенников!
— Да, мы уйдём, но не прежде, чем разочтёмся за кое-какие дела, которые устроили для вас в канцелярии.
— Мне не за что рассчитываться с вами, понятно? Никаких дел у меня с вами не было, понятно?
— Неужто? Вы что-то слишком быстро забыли об отчётах!
— Вы мелете вздор, понятно? Какие ещё отчёты? Вы, верно, явились испытывать моё терпение? Клянусь жизнью, я этого не допущу!
— Есть люди, которые могут кое-что вспомнить…
Дон Хенаро внимательнее, чем раньше, выслушал эти слова и уставился на дядю испытующим взором.
— Да, я знаю людей, которые при необходимости пойдут в свидетели, поэтому нам лучше всё уладить полюбовно.
Дон Хенаро был изумлён. Я в не меньшей степени дивился дядиным речам и твёрдости, с какой он вёл разговор.
Чтобы скрыть своё замешательство, дон Хенаро заходил взад и вперёд по комнате.
Наконец он пробормотал:
— Хорошо, хорошо, Висенте. Приходи в другой раз — теперь мне надо уйти. Ты ни в чём не виноват — вся вина на мне: ведь это я столько времени опекал такого бессовестного человека. А значит, мне и расплачиваться.
— Считай как хочешь. Но всё-таки я желал бы непременно сегодня закончить дело, чтобы не надоедать тебе ещё раз своими претензиями.
— В таком случае я готов, — согласился дон Хенаро, усаживаясь и указывая нам — дяде и мне — на два стула.
Мы с дядей сели против дона Хенаро.
— Я буду краток, — начал дядя. — Я хотел бы получить долю, причитающуюся мне за хлопоты по делам, которые мы устраивали вместе. Я никогда бы её не потребовал, но у меня нет средств, а вы бросаете меня на произвол судьбы.
Эти слова произвели на дона Хенаро то же действие, что удар хлыстом, и, чтобы скрыть это, он насмешливо поглядывал на дядю, время от времени повторяя:
— Да неужели?
— Да, сеньор, вы прекрасно всё знаете, — отвечал дядя. Он то обращался к дону Хенаро на «ты», то вновь переходил на почтительное «вы».
— Сколько же я тебе должен? — спросил дон Хенаро.
Теперь уж дядя не нашёлся, что ответить: он был твёрдо убеждён, что дон Хенаро ему должен, но как и сколько — этого он не знал. Дон Хенаро заметил нерешительность дяди и, так как немногие могли бы потягаться с ним в изворотливости, сразу сообразил, что сказать: