— А как её зовут? — спросил граф.
— Разве в имени дело! Поверишь ли, мне никогда и в голову не приходило узнать, как её зовут.
— А не обманываетесь ли вы, дон Матео?
— Не понимаю. В чём обманываюсь?
— В том, что эта девушка вообще обратила на вас внимание.
Дон Матео скова встал на ноги, и на этот раз его решение уйти было бесповоротным.
— Когда тебе хочется посмеяться, дорогой ученик, ты становишься невыносимым. Счастливо оставаться! — бросил он, скрываясь за дверью, соединявшей оба кабинета.
Быстрое исчезновение дона Матео чрезвычайно развеселило графа: он прямо давился от смеха. Не успела спина высокомерного латиниста в отставке скрыться, как дон Ковео разразился долгим и звучным хохотом.
Затем он позвонил в колокольчик, и в кабинете появился швейцар, облечённый званием начальника привратницкой, преемник старого Хуана — того здесь давно уже не было, ибо, потеряв всякую надежду вернуть свою прежнюю должность, от которой его отставили после шумного и доставившего столько неприятностей падения министерства, он уехал в провинцию Ориенте, где мирно доживал свои дни.
Граф приказал привратнику:
— Попроси сеньоров войти.
Страж отправился выполнять приказ, и вскоре в кабинет вошли три господина в строгих чёрных костюмах.
— Ах, сеньоры! Неужели это вас я заставил ждать? — осведомился граф и рассыпался в извинениях, хотя в душе был рад, что посетители не отважились войти к нему в кабинет без вызова.
— Да, да, дорогой граф, — сухо и несколько раздосадовано отозвался один из них, — именно нас.
— Пожалуйста, сеньоры, в другой раз, прошу вас, отбросьте всякие церемонии. Будьте добры, садитесь.
Посетители сели.
— Ну, какие новости, маркиз? — спросил граф и так сильно сжал рукой колено одного из вошедших сеньоров, что тот поморщился от боли.
— Оставь, сегодня нам не до шуток, — отозвался пострадавший.
— Да, мы очень спешим, — подтвердили остальные.
— Ну, тогда начнём, если вам угодно, сеньоры. Вы же знаете, я всегда к вашим услугам, — ответил граф, отпустив колено маркиза и садясь в своё кресло.
— Как подвигается наше дело?
— Превосходно! Я о нём нисколько не тревожусь. Председатель общества взаимного кредита даёт нам пять тысяч акций, а банкир — ещё столько же.
— Этого мало, — прервал его маркиз, закинув нога на ногу, и закурил сигару, выпустив клуб ароматного дыма.
— Мало? — удивились остальные.
— Мало? — изумлённо воскликнул граф.
— Конечно. По две тысячи пятьсот акций на брата — это же всё равно что ничего, нищенская доля.
— Послушай, маркиз, я предпочёл бы, чтобы ты сам взялся за дело, потому что, по правде говоря, я…
— Ну, не сердись, я, право, не хотел тебя обидеть и беру обратно свои слова, если сказал что-нибудь необдуманное. Ты же знаешь, что между нами не может быть никаких разногласий.
— Согласен — тебе незачем соваться куда не следует. Ты не в меру прыток и вечно думаешь, что всё решается просто и походя.
На минуту воцарилось тягостное молчание: несмотря на приятельские отношения и напускную прямоту, эти люди не слишком доверяли друг другу.
— Очень хорошо! — воскликнул наконец граф, обращаясь к маркизу. — А здесь ты уже уладил дело?
— О здешнем деле, пожалуйста, не беспокойся: мы уже условились, что это наша забота, а ты уж занимайся там своим.
— Тамошнее дело попроще, — заметил граф. — Известно ли вам, что там находится дон Хенаро де лос Деес, мой кузен, человек в Мадриде необычайно влиятельный, а также маркиз Каса-Ветуста, чья воля — закон для всех.
— Ну, тогда всё в порядке! — закричал, не выдержав, маркиз. — Колоссальное предприятие, смелое, почти невероятное!
— Тс! — не сговариваясь, зашикали остальные.
— Газеты… — продолжал неосторожный молодой аристократ.
— Тс! Тс! Тс! — уже испуганно оборвали его присутствующие. — Пусть пресса вопит сколько ей влезет, а ты помалкивай.
Затем гости поговорили о ничего не значащих вещах, крепко пожали графу руку и, загадочно улыбаясь, удалились. Граф проводил их взглядом и, дав посетителям уйти на достаточное расстояние, позвал:
— Дон Матео!
Почти немедленно в дверях кабинета появился секретарь.
— Видели вы этих только что вышедших отсюда сеньоров? — спросил его граф.
— Да.
— Это те самые, что участвуют в большом деле. Знаете, в каком? Тогда садитесь и слушайте. Ну и люди, дорогой мой секретарь, ну и люди! Поверите ли, им показалось мало десяти тысяч акций, обещанных нам при условии, что мы получим концессию?