Утешительница
(Быль. Написано после беседы матери с одною из ее знакомых, Т. С. в., рожденной княжной X. – существом, впрочем, добрейшим, которая, думая утешить ее, приводила многочисленные примеры слепоты. «Знаю, Темира, – отвечала ей мать, – что есть люди несчастнее меня, да от этого-то мне нисколько не легче».)
Старушка больная, слепая, безногая,На лавке сидит у окна одинокая,Глаза неподвижные, тусклые, впалыеСлезы роняли давно небывалые.К ней в горницу входит соседка дородная,На ней душегрейка алая, модная.Хоть стара, да румяна, бела, черноброва,Сурмится, румянится всякий день снова.«Здравствуй, Онуфревна! с праздником, кумушка!Что ты, мой друг? здорова ль, голубушка?Тебе принесла я на праздник подарочек,Медку сотового, красненьких яичек.Да какой же прекрасный у нас и денек!Солнышко греет, как зимой огонек;И тепло, и светло, и луга зеленеют,Скоро на них и цветки зажелтеют».Целует слепую, ей в руки кладетПо два яичка, пред ней ставит мед.«Спасибо тебе, – ей сказала слепая,Дрожащей рукою глаза утирая, —Спасибо, кума, не на радость себеДобрые люди приходят ко мне».«И, полно тужить, ты напрасно грустишь,Еще в такой праздник! ну, право грешишь!Вот недалеко слепую я знаю,А горя побольше у ней еще, чаю:Она без приюта, подаяньем живет,А всегда весела, часто песни поет».Старушка молчала, внимала словам,И слезы катились у ней по щекам.15 июня
1865Что такое спиритизм?
Нас спиритисты утешают,Что после смерти в другой мирМы перейдем, и уверяют,Что все планеты, как трактир —Для временного пребываньяОдушевленного созданья;И что не только человек,Собака, мышь, и слон, и кошка,Но даже таракан и мошкаПереселяться будут векИз мира в мир для улучшенья,Души и тела украшенья.А что земля грязна, сквернаИ для того лишь создана,Чтоб поселить сперва чертей,Птиц хищных, лютых тож зверей,Мошенников, воров, злодеев,Клопов и блох, и жаб и змеев,Чем начинается наш род,То есть все люди и весь скот.А потому давно пораПри смерти нам кричать «ура».25 февраля
La pensee
Nous faudra t’il toujours enchaTner la peusee?Et la soumettre au joug pour la voir abaissee?N’est-elle point semblable a l’aigle dans les airs,Qui plane sur l’abyme et traverse les mers?Qui plus prompt que le trait, parcourant les deserts,S’arrete sur les monts aux dessus des nuages?..Ah! laissons lui son vol et reservons les cagesA ces gentils oiseaux, pares de leur plumage,Qui chantent dans les bois, pour qu’il soient entendus,Et s’abattent joyeux sur les flets tendus!Quand la pensee est grande, elle doit etre libre:Il faut briser ses fers, il faut qu’on la delivre;Alors son vol sera rapide, audacieux!Il lui decouvrira les arcanes des cieux,Ces mondes si brillants, mais caches a nos yeux,Qui, l’attirant toujours, la repoussent encore;Leur source etanchera la soif qui la devore!..Plus belle, rajeunie, et pleine de vigueur,Allumant ses fambeaux pour dissiper l’erreur —Ou pourraient la plonger les merveilleux mirages,Elle atteindra le but de ses lointains voyages…Et je revais pour elle ainsi la liberte;Mais revenue bientot a la realite,Par une voix secrete et cependant sonore,Qu’on craint presque toujours, que la passion abhorre,Cette voix me disait: «Homme stupide et vain!Toi meme dans les fers, esclave du destin,Creation imparfaite, et du ciel repoussee!..Est-ce atoid’elever jusqu’a lui la pensee?!!Si l’aigle sans frayeur traverse les deserts,C’est qu’il peut de son oeil en mesurer l’espace,Appercevoir son but, les monts couverts de glace;Mais ta pensee a toi, volant dans l’univers —Cet espace sans fn, – egaree, epuisee,Ou peut elle ployer son oeil fatigue?Ces mondes si brillants, qu’elle interrogerait,Seront muets pour elle, et partout le silence;Ne voyant que la mort aupres de l’existence,Sans espoir vers la terre elle rotoumerait»…1 Juillet
(Мысль)
(Неужели нам надо будет всегда сковывать мысль и покорять ее игу, чтобы видеть ее униженною? Не подобна ли она орлу в воздухе, который парит над пропастью и пролетает моря, – орлу, который, быстрее стрелы пробегая степи, останавливается на горах, выше облаков? Оставим ему полет и отдадим клетки тем красивым птичкам, разряженным в перья, поющим в рощах для того, чтобы их слышали; они радостно попадают в расставленные им сети. Когда же мысль велика, то должна быть свободна! Надо сломать ее оковы, надо дать ей волю, тогда полет ее будет быстр и смел. Он откроет ей тайны небес, миров блестящих, но сокрытых от наших взоров, – миров, которые, привлекая ее, отталкивают вновь! Источник этих миров утолит жажду, ее пожирающую. Тогда прекраснее, с обновленною молодостью, исполненная силы, зажигая свои факелы, рассеивающие заблуждения, в какие могли ее погрузить чудесные призраки, мысль достигнет цели своих далеких странствований. – И я такую воображала себе для мысли свободу. Но скоро возвратилась к действительности, услышав голос тайный, но, однако, звучный, голос, которого почти всегда боятся и которого страсть человеческая ужасается. Голос этот мне сказал: «Человек безумный и тщеславный! Сам ты в цепях, раб судьбы, несовершенное творенье, отверженное небесами!.. Тебе ли к ним возносить мысль? Если орел пролетает бесстрашно пустыни, то потому, что может глазом измерить расстояние, замечать свою цель – горы, покрытые льдом. Но мысль твоя, летая по вселенной, в этом пространстве без конца, – мысль, заблужденная, истощенная, где может опустить свое усталое крыло? Эти блистающие миры, которые она бы вопрошала, будут немы для нее, и везде встретит она безмолвие. Тогда, не видя смерти рядом с жизнию, она без надежды возвратилась бы на землю»…)