— Налейте себе портвейна, молодой человек, — обратился ко мне сэр Чарльз Мейкпис, — и передайте его по кругу. — Я налил себе портвейна и осторожно передал бутылку налево. — Это хороший портвейн. «Фонсека» восемьдесят седьмого года. Ваш отец говорил мне, что вы поступили в Тринити. Верно?
— Да, сэр, — ответил я.
Момент мог наступить в любую секунду. Нельзя его упустить. Я должен за него ухватиться.
— Что вы изучаете? — поинтересовался сэр Чарльз.
— Естественные науки, сэр, — ответил я и приступил к осуществлению своего плана. — Между прочим, — повысил я голос так, чтобы все могли меня услышать, — сейчас в одной из лабораторий проводится совершенно удивительная работа. Чрезвычайно секретная. Вы просто не поверите, какое открытие они недавно сделали.
Десять голов поднялись, и десять пар глаз оторвались от стаканов с портвейном и чашек с кофе и с интересом воззрились на меня.
— Я не знал, что вы уже учитесь, — удивился сэр Чарльз. — Я думал, вам нужно год подождать, и именно поэтому вы здесь.
— Так и есть, — подтвердил я, — но мой будущий куратор предложил мне в прошлом семестре поработать в лаборатории естественных наук.
— И могу я спросить, что же такого секретного и выдающегося они открыли? — в голосе сэра Чарльза слышалась насмешка. Кто может его за это винить?
— Ну… — протянул я и загадочно замолчал.
Молчание длилось несколько секунд. Девять иностранцев и британский посол тихо сидели и вежливо ждали продолжения. В их взглядах читалось терпение и удивленный интерес. «Какой нахальный мальчишка, — казалось, говорят они, — имеет смелость разглагольствовать перед нами. Но пусть говорит. Лучше слушать его, чем рассуждать о политике».
— Только не говорите мне, что такому молодому человеку доверяют секреты, — усмехнулся сэр Чарльз, сморщив терракотовое лицо.
— Это же не военные секреты, сэр, — возразил я. — Они не нужны врагу. Эти секреты помогут всему человечеству.
— Так расскажите нам о них, — сказал сэр Чарльз, прикуривая сигару. — Здесь собралась весьма редкостная аудитория, и все ждут вашего рассказа.
— Я считаю, что это величайшее научное открытие со времен Пастера, — начал я. — Оно изменит весь мир.
Министр иностранных дел Франции издал резкий свистящий звук, втянув носом воздух.
— В Англии появился новый Пастер? — хмыкнул он. — В таком случае я хотел бы о нем послушать.
Скользкий, льстивый француз, этот министр, с ним надо держать ухо востро.
— Если мир собирается измениться, — заметил сэр Чарльз, — меня немного удивляет, что информация об этом до сих пор не попала на мой стол.
«Спокойно, Освальд, — сказал я себе. — Ты едва начал, а уже хватил через край».
— Простите, сэр, но дело в том, что он еще не опубликовал свое открытие.
— Кто он?
— Профессор Юсупов, сэр.
Русский посол поставил свой стакан и воскликнул:
— Юсупов? Он русский? Тогда почему я никогда о нем не слыхал?
Я не собирался ссориться с этим черноглазым и чернобородым барином, похожим на казака, поэтому промолчал.
— Ну же, молодой человек, — нетерпеливо произнес сэр Чарльз. — Расскажите нам, наконец, об этом величайшем научном открытии нашего времени. Нельзя так долго испытывать наше терпение.
Я сделал несколько глубоких вздохов и большой глоток портвейна. Наступил решающий момент. Господи, только бы ничего не испортить!
— На протяжении многих лет, — начал я, — профессор Юсупов работал над теорией, что зерна спелого граната содержат вещество, обладающее сильными омолаживающими свойствами.
— В моей стране миллионы гранатов! — с гордостью воскликнул итальянский посол.
— Подожди, Эмилио, — остановил его сэр Чарльз. — Пусть мальчик продолжает.
— Профессор Юсупов, — продолжал я, — двадцать семь лет изучал зерна граната. Он был просто одержим. Спал в лаборатории. Не выходил в свет. Он так и не женился. Вся лаборатория была завалена гранатами и их зернами.
— Простите, пожалуйста, — прервал меня маленький японец. — Но почему именно гранат? А не виноград или черная смородина?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, сэр, — пожал плечами я. — Полагаю, он действовал по наитию.
— Чертовски много времени потрачено на наитие, — вставил сэр Чарльз. — Но продолжайте, мой мальчик. Не будем вас перебивать.