— Сколько нам потребуется времени, как ты думаешь?
— На то, чтобы сколотить состояние? Ну, лет семь — восемь, не больше. Не так уж и много, если подумать, что потом можно ничего больше не делать до самой смерти.
— Верно, — согласилась Ясмин. — Кроме того, я получаю удовольствие от всего этого.
— Знаю.
— Но самое большое удовольствие, — продолжала Ясмин, — я получаю от мысли, что мною овладеют все величайшие люди мира. И все короли. Это возбуждает мою фантазию.
— Пойдем купим французский автомобиль, — закончил разговор я.
На этот раз я купил восхитительный четырехместный «Ситроен-Торпедо» в 10 лошадиных сил, новую модель, недавно сошедшую с конвейера. Покупка обошлась мне в 350 фунтов во французском эквиваленте. Именно такую модель я и хотел. Хотя багажное отделение в ней не предусматривалось, на заднем сидении было достаточно места для всего моего оборудования и чемоданов. Это был туристский автомобиль с откидным верхом, который поднимался меньше, чем за минуту. Темно-голубой, цвета королевской крови, красавец развивал скорость 90 километров в час.
На следующее утро мы отправились в Эссуа с моей дорожной лабораторией, размещенной на заднем сиденье «Ситроена». Сделали остановку в Труа, где съели выловленную в Сене форель (я съел две, уж больно она была хороша) и выпили бутылку местного вина. В Эссуа мы прибыли в четыре часа дня и остановились в небольшой гостинице, названия которой я не помню. Как и раньше, свою спальню я вновь превратил в лабораторию, подготовив оборудование для тестирования, смешивания и замораживания спермы, а потом мы с Ясмин отправились на поиски месье Ренуара. Найти его оказалось несложно: портье дал нам самое подробное описание.
После года, проведенного в Париже, я свободно говорил по-французски. Ясмин тоже неплохо изъяснялась: в детстве у нее была гувернантка-француженка.
Мы отыскали дом Ренуара без особых хлопот. Белое деревянное строение средних размеров стояло посередине ухоженного сада. Я знал, что главная резиденция великого художника находилась южнее, в Канье, но, очевидно, он считал, что в жаркие летние месяцы здесь прохладнее.
— Удачи, — напутствовал я Ясмин. — Я буду ждать тебя метрах в ста отсюда на дороге.
Она вышла из машины и направилась к калитке. Я смотрел ей вслед. На ней были туфли без каблуков и кремовое льняное платье, Она открыла калитку и скромно пошла по дорожке к дому, размахивая руками и больше походя на молодую послушницу, которая идет на прием к настоятельнице, чем на женщину, которая собирается вызвать взрыв страсти в разуме и теле одного из величайших живописцев мира.
Был теплый солнечный вечер. Сидя в открытой машине, я слегка задремал и проснулся только часа через два, когда Ясмин опустилась на сиденье рядом со мной.
— Что случилось? — спросил я. — Рассказывай скорей! Все прошло удачно? Ты его видела? Ты получила, что нужно?
В одной руке она держала небольшой бумажный сверток, а в другой — сумочку. Она открыла сумочку, вынула подписанную бумагу и бесценную резиновую штучку и передала их мне, не говоря ни слова. У нее было странное выражение лица, смесь экстаза и благоговения. Казалось, она не слышит моих слов, да и вообще находится далеко-далеко отсюда.
— В чем дело? — заинтересовался я. — Почему ты молчишь?
Она смотрела прямо перед собой сквозь лобовое стекло, не обращая внимания на мои слова. Ее глаза сверкали, безмятежное, почти блаженное лицо, казалось, излучало какое-то странное сияние.
— Господи, Ясмин, — воскликнул я. — Да что с тобой, черт возьми?
— Поезжай, — попросила она, — и оставь меня в покое.
Мы вернулись в отель не разговаривая и разошлись по своим номерам. Я произвел немедленное микроскопическое исследование. Сперматозоиды были живыми, но их количество было небольшим, очень небольшим, и я с трудом сделал десять соломинок. Однако это был десяток жизнеспособных соломинок, примерно на двадцать миллионов сперматозоидов каждая. «Бог мой, — подумал я, — кто-то выложит за них уйму денег в будущем. Они станут таким же раритетом, как первое издание Шекспира». Я заказал шампанское и паштет из гусиной печенки и послал Ясмин записку с приглашением присоединиться ко мне.
Она появилась через полчаса, неся с собой маленький сверток в оберточной бумаге. Я налил ей бокал шампанского и сделал бутерброд с паштетом. Она взяла только шампанское и продолжала молчать.